— Вы могли бы написать в ваших заметках, что он скончался от неправильного пищеварения или от чего-то в этом роде. Вы же доктор.
Улыбнувшись, он отвернулся и принялся за химическое исследование содержимого загадочного пирожка, определяя, сколько ему требуется откусить, для того чтобы вернуть себе свой обычный рост. Ничто не указывало на то, что его шутка — это только повод смягчить неловкость, в отличие от моей утренней попытки. Мне показалось странным, что он не размышляет о природе необъяснимых явлений, свидетелями которых мы стали сегодня днем. Девочка отомстила обидчику, сказал он, и можно закрыть дело за недостатком улик.
Я покачал головой и посмотрел, как он работает. «Не успели мы приняться за завтрак, — составил я фразу, садясь за свои записи, — как он сумел убедить меня по крайней мере в шести невероятных вещах».
Байрон Тетрик
Машина будущего
Хотя моя репутация биографа Шерлока Холмса, запечатлевшего память о его великих деяниях, принесла мне некоторую славу, вместе с ней пришли и неудобства, по прошествии времени отнюдь не ставшие менее ощутимыми. Я не говорю об обязанности записывать малейшие детали всех разговоров, составлять описание места или объяснять мотивы преступлений. Нет, если Шерлок Холмс и научил меня чему-либо, так это обращать внимание на пустяки, составляющие основу нашей жизни.
Не жалуюсь я также и на опасности, сопровождавшие нас с Холмсом на каждом шагу, иногда опережая нас, иногда отставая, но чаще всего идя следом, ожидая, когда же мы допустим роковую ошибку. Честно говоря, мне даже нравилась эта сторона наших дел, хотя не дай Бог об этом узнать моей жене. Мои друзья — ветераны афганской войны и других сражений во славу Британской империи поймут, о чем я говорю.
Дело даже не в том, что во время расследования преступлений Шерлок Холмс постоянно обнажал неприглядные мотивы человеческой деятельности — жестокость и жадность. Как врач я знаю, что в человеке добро смешано со злом и что величайшее чудо — жизнь — продолжается даже тогда, когда тело изнутри подтачивает тяжелая болезнь.
Нет, мои дорогие читатели, бремя мое заключается в том, что я никогда не был откровенен. Внимательные читатели могли бы заметить, что между событиями, описанными в рассказе «Пестрая лента», и его публикацией прошло немало времени, — такая задержка была необходима из-за обещания сохранять происшедшее в тайне. Я часто ссылался и на другие случаи, которые по тем или иным причинам нельзя было представлять на суд публики. Но всегда — назовите это джентльменским соглашением — мы приходили к мнению, что когда-нибудь, когда позволят обстоятельства, все будет рассказано. На самом деле Шерлок Холмс иногда если и не просил меня напрямую, то давал понять, что ему хотелось, чтобы я подробно записывал наши приключения. Не мог же он рассчитывать на мои способности к дедуктивному мышлению!
