— Джесс, а что ей здесь нужно?
— Спроси что-нибудь полегче.
После ужина Кейди и Уош отправились немного прокатиться, Белл собралась ложиться спать, а мы с Джейн пошли прогуляться вдоль берега ручья. С появлением Белл все веселье расстроилось, отчасти из-за того, что на нас тут же посыпались пошловатые идиотские шуточки в стиле семейки Морган, а отчасти из-за ее наряда, вид которого наводил на мысли о замызганной придорожной забегаловке. Уж не знаю, что она делала со своими вещами, но только стоило ей нарядиться во что-то новое и чистое, как уже в очень скором времени одежда совершенно утрачивала свой изначально безукоризненный вид, превращаясь в некое подобие рубища, открывавшее постороннему взгляду гораздо больше, чем хотелось бы видеть окружающим. На ужин она смогла выпить лишь стакан молока, принявшись подробно объяснять, что ей просто захотелось увидеть Дэнни до отъезда Уоша и Кейди, как будто факт их отъезда — если они, вообще, собирались уезжать — был тайной за семью печатями, и кроме нее одной больше никто об этом не знал. Когда же Дэнни вынесли к ней, то она лишь мельком взглянула в его сторону и махнула рукой. Похоже, мысли Белл были заняты чем-то другим, и даже пошлые шутки в ее исполнении производили куда менее убойный эффект, чем обычно. Каждую шутку Белл всегда повторяла по три раза: первый раз, чтобы ее просто услышали все, во второй — на тот случай, если вдруг кто-то из присутствующих, не дай Бог, чего-то не понял или не расслышал, и, наконец, в третий — чтобы самой от души поржать над ней. Так что когда Джейн приготовила ей постель в гостиной, и она объявила, что устала и собирается лечь спать, никто не стал возражать. Уош остановился в Карбон-Сити, в гостинице «Черный Бриллиант», но им с Кейди нужно было обсудить кое-какие вопросы, связанные с предстоящей свадьбой, так что они уехали вместе в его машине, а мы с Джейн отправились на прогулку. Разговор зашел о Белл.
— Знаешь, Джейн, она сильно похудела и больше не напоминает маленькую жирненькую куропатку, но выглядит она довольно неплохо, учитывая те восемнадцать лет, что прошло со времени ее отъезда.
— Да, вечером она выглядит вполне нормально.
— Ну, конечно, при свечах многое кажется другим, чем при свете дня…
— Свечи тут не при чем. Это жар. К вечеру температура повышается на пару градусов, и тогда глаза у нее сверкают, на щеках появляется румянец, и она в самом деле кажется хорошенькой. Но вот утром, когда температура опускается ниже нормальной, вид у нее ужасный. Лицо приобретает землистый оттенок, она постоянно кашляет, а взгляд становится отрешенным, словно она смотрит куда-то в даль.
