Ореховый посох, сума за крыльцом,
Под небом, налившимся
Серым свинцом,
Хмельной, первородною жаждой томим,
Бреду — одинокий слепой пилигрим,
По крохам сбирая утраченный рай.
Играй, моя скрипка, в кромешной ночи,
Звучи — от унынья и лени лечи
Крылатую душу, увязшую в плоть.
И знает один молчаливый Господь,
Как долго скитаться без роздыху мне
По язвам дорожным.
По прелой стерне,
По весям дремотным, объятым тоской,
И есть ли надежда, и есть ли покой
Душе, заплутавшей в мирской кабале…
И есть ли прощенье
Заблудшей земле…
