Этот… этот человек… Простыми, общепринятыми, нейтральными словами было совершенно невозможно описать, насколько он сбивал ее с толку, провоцировал на самые неожиданные поступки, раздражал. Он ушел, оставив ее в смятении, похитив чувство реальности. Когда-то она считала, что достаточно хорошо ориентируется в жизненных ситуациях, но вот появился Мэтт и каким-то непостижимым образом нарушил ее спокойствие.
Только в одном она была уверена: у него был прирожденный талант приводить ее в неведомую прежде ярость. Вне себя, Сайен схватила свою сумку и, движимая тем же безумным импульсом, что и прежде, еще раз с силой швырнула ее. Врезавшись в стену над кроватью, на которой этот человек провел ночь, сумка упала на пол бесформенным комком.
Она почувствовала себя лучше. Но ненамного.
Двадцать минут спустя Сайен вышла из спальни, неся в руках полотняную сумку, в которую успела уложить лосьон от загара, солнцезащитные очки, махровое полотенце, расческу и пластиковую коробочку с гигиеническими салфетками.
Стивен и Джейн ехали в спортивном «мерседесе» Мэтта, а Сайен — с Джошуа, довольная выпавшим наконец случаем для давно назревшего разговора.
Был душный день, на небе ни облачка. Сайен надела темные очки и первую часть сорокапятиминутной поездки до озера Мичиган в молчаливой задумчивости наблюдала в зеркальце заднего вида за красной сверкающей спортивной машиной, тенью следовавшей за «седаном» Джошуа.
Наконец Джошуа покосился на нее и робко улыбнулся:
— Злишься на меня?
— На тебя! — воскликнула Сайен, усмехнувшись, и повернулась к нему. — За что же на тебя-то злиться?
Его лицо немного разгладилось, но все же оставалось напряженным и неуверенным.
— За то, что не набрался смелости просто подойти к тебе и предложить выйти за меня замуж. За то, что пошел вместо этого к брату. Пойми, Сайен, Мэтт всегда был для меня больше чем старшим братом — скорее дядюшкой, надежным, знающим, всегда интересующимся моими делами. Я, правда, не ожидал, что он так отреагирует.
Он смотрел умоляюще, и девушка подавила в себе желание схватить его за плечи и потрясти. Он был такой серьезный и красивый, высокий, стройный и изящный; но она просто не могла смотреть на него так, как раньше, до вчерашней вечеринки и сегодняшнего разговора с Мэттом.
Джошуа — прекрасный мальчик. Он восхищен ее необычной жизнью и сделал себе из нее своего рода искусственный идол. Его не могут не поражать такой экзотический опыт и космополитичные взгляды на жизнь! Не мудрено, что он потерял голову, но где же глубина восприятия и широта понимания? Где слияние равных, согласие родственных умов с общими жизненными целями?
