— Хьелль, ты не забыл, что рассказываешь мне, почему он уступил тебе и полетел нас спасать?
— А он мне всегда уступает. Он вообще ни в чем не может мне отказать. Это у них тоже наследственное. Как преданность королеве. Не знаю, откуда берется… Но помню, что, когда мой отец — а он был человек прямой и суровый — полагал, что действия тогдашнего лорд-канцлера Дар-Эсиля выходят за рамки, хотя и преследуют интересы королевы, то ему достаточно было с упреком сказать: «Корвус!»
— И Дар-Эсиль старший изменял своей повелительнице ради дружбы?
— Нет, конечно. Он же дар Аккалабата. Скажем так: он находил выход. Который устраивал всех. Мой отец старался не злоупотреблять этим. Не заставлять лорда Дар-Эсиля разрываться между преданностью трону и желаниями Дар-Халема.
— А ты с Сидом?
— А я злоупотребляю. Ему больно от этого. Ты не представляешь, что он сейчас чувствует. Он принял решение, ослабляющее, с его точки зрения, безопасность Аккалабата. Уступив моей просьбе, выбрал путь действий, не лучший для королевы. Он грызет себя поедом сейчас изнутри. Но все равно пойдет со мной до конца. А потом будет думать, как изменить ситуацию к лучшему. Для Империи.
Лисс дотягивается до какого-то безобидно выглядящего обломка корабельного оборудования и подсовывает его себе под спину. Локсийский климат даст сто очков вперед аккалабатскому, но от сидения на твердой холодной земле начинает болеть позвоночник. Дар-Халем, чертыхнувшись, отстегивает от пояса скатку с орадом и заменяет жесткую подушку у Лисс под поясницей на мягкую. Руку он не убирает, и Лисс становится тепло и хорошо. Разговор продолжается.
— И давно это у вас так?
— С детства. Я безжалостно отнимал у него игрушки. А он их покорно отдавал, хотя с любым сверстником сцеплялся до синяков за свою собственность. Я был маленькой вредной заразой. Мой отец орал на него: «Врежь! Врежь этому негодяю!», а Сид… протянет мне очередной кинжал игрушечный и смотрит своими глазищами. Лорд Дар-Эсиль его чуть не убил однажды… — Хьелль останавливается, искоса смотрит на Лисс:
— Тебе не интересно, наверное.
— Очень интересно, — она улыбается и ободряюще трется щекой ему о плечо. — Так за что чуть не убил однажды Дар-Эсиль старший Дар-Эсиля младшего?
— Он ему привез потрясающую лошадку.
— Настоящую?
— Нет, меховую, сшитую. Но как настоящую. Нам лет по шесть было тогда.
У Лисс голова идет кругом. Представить себе лорд-канцлера Аккалабата с меховой лошадкой под мышкой — выше ее сил. Хьеллю же, судя по его мурлыкающему тону, такая картина не только не кажется странной, но навевает приятные воспоминания:
