— По дороге расскажу. Мальчишки сейчас у меня в кабинете. Надо их забирать побыстрее и в замок.
Дар-Халем пристраивается по левую руку лорд-канцлера, стараясь успеть за его скользящей походкой.
— Ну, то, что малыш Дар-Акила в альцедо, полагаю, для тебя не секрет. И что у наших дураков двадцатилетних дуэм формальный. Твой же «танцевать не умеет». Представь, с каким предвкушением публика дожидается любовного треугольника в исполнении наших идиотов.
Лорд Дар-Халем выкатывает глаза и недоверчиво крутит головой.
— Корвус, нельзя всегда и во всем подозревать плохое. Ты, похоже, не разглядел, как остервенело они дрались друг за друга.
Теперь очередь лорд-канцлера смотреть на закаленного в боях воина, шагающего рядом, как на шестилетнего несмышленыша:
— Это ты ничего не разглядел в пылу схватки. Остервенело дрался за друга твой Хьелль. И ему еще влетит от королевы за гору трупов, которую он за собой оставил.
— Да, мне тоже не понравилось.
— Тебе не понравилось! Какая неожиданность! — лорд Дар-Эсиль не знает, глумиться ему или сочувствовать Дар-Халему. Гуманней в данном случае, кажется ему, глумиться.
— Но он был не в себе, как и все. Он меч держал, извини, одним мест…
Лорд-канцлер останавливает возражения друга взмахом руки и резко распахивает дверь кабинета. Слова застревают в горле у лорда Дар-Халема, потому что Сид Дар-Эсиль сидит на ковре посреди комнаты, бережно поглаживая по изломанным перьям черноволосого мальчишку Дар-Акилу, который вжимается в него всем телом, бормоча слова благодарности, а Хьелль… как истукан, застыл в углу и смотрит на эту картину непередаваемо угрожающим взглядом.
Хьелль Дар-Халем шесть лет назад
— Красиииивый, — придыхает Сид, проводя рукой по тому, что должно быть черными перьями. Ойкает, уколовшись о сломанный стержень, тянет палец к губам, чтобы остановить кровь. Смуглая рука перехватывает на полпути, подносит ко рту. Теплый язык слизывает темную струйку, исцарапанная щека благодарно трется о костяшки пальцев.
— Ну ладно, ладно, все закончилось… — Сид успокаивающе треплет спутанные волосы, притягивает свой ценный приз ближе. Поднимает вопросительный взгляд на Хьелля.
— Красивый, не находишь?
Хьелль, который у окна надраивает меч, вскидывается недоуменно. Он вообще ничего не понял: было обещано какое-то там влечение, какие-то там физиологические желания и сверхъестественные страсти. Но там на арене ничего подобного он не испытывал. До смешного безразличен был ему этот подросток в альцедо. Только на Сида смотрел, только за него боялся. Поэтому в первую же минуту ощутил себя единственным нормальным в палате для буйнопомешанных и действовал соответственно.
