— Размочи из пульверизатора. Скребешь прям по мясу.
— Ага. Больше не буду, извини.
— Так что конкретно вы обещали Локсии?
— …Хьелль, зачем вам нужна эта война? Тебе лично?
— Лисс, тебе не понравится то, что я сейчас скажу.
— Говори уже, а то перья выщиплю. Я закончила, кстати. Сейчас уберу все эти ошметки, а ты пока соберись с мыслями. Вдруг мне понравится.
— Уверен, что нет.
— Не тяни, выкладывай. Щетки помыть?
— Не надо, я потом сам. Лисс… в общем…
— Только не ври мне, хорошо?
— Так. Если ты это ляпнула, чтобы заполнить паузу, то я прощаю. Если ты серьезно думаешь, что я способен тебе соврать… то это…
— То это — что?
— Это Чахи знает, что такое… Я когда-нибудь давал повод?
— Нет. Но ты не был маршалом Аккалабата.
— Ерунда.
— Это не ерунда. Люди меняются. У них появляются новые обязательства и приоритеты. Ты не обязан…
— Все, хватит. Лисс, тебя интересует причина, почему мы напали на Локсию. Я тебе ее назову, а как поступить с этим знанием — тебе решать. В общем… это моя война, Лисс. Я ее затеял.
Хьелль Дар-Халем три года назад
— Я вчера был у королевы.
Хьелль поднимает меч плашмя на уровень глаз, словно выискивает невидимые пылинки. Прищуренный взгляд скользит по безукоризненно наточенному лезвию и упирается в солнце.
— Я. Вчера. Был. У Королевы.
Лезвие меча опускается, неслышно входит в ножны. Разговаривать неохота. За три последних месяца Хьелль не слышал от новоиспеченного лорд-канцлера ничего, кроме придворных сплетен и рассказов о грядущих триумфах аккалабатской дипломатии. Скучно. Но это Сид, можно и потерпеть. Спросить что-нибудь нейтральное.
— Старая карга расщедрилась на эгребское нового урожая? Или это не входит в число твоих новообретенных привилегий?
— Она говорит, что в следующий раз хочет видеть меня женатым.
— Ооооо… поздравляю.
— Хьелль, старуха настроена серьезно. Она даже не стала распинаться про обязанности канцлера имперского двора и продолжение линии Дар-Эсилей. Просто дала мне три дня.
— Невозможно. Траур по твоему отцу еще не закончен.
— Три дня, Хьелль. И я должен назвать ей имя новой леди Дар-Эсиль.
Впервые за время разговора темные глаза встречаются со светлыми, взгляд осторожно раздвигает ресницы, пытаясь проникнуть за бесцветную радужку, почти сливающуюся с белками. Тонет в ней, как в зыбком болотном тумане. Отказавшись от попыток угадать, спускается, следуя линией носа к тонким губам. Губы произносят:
— Хьелль, ты мой лучший друг. И мой дойе. Но существует еще учебный корпус. Там можно взять мальчишку.
