— Наведи-ка на станцию, — попросил Троня.
— Есть навести.
— Что там?
— Гольдберг пошел на площадку к приборам, куры ходят, клюют. На веревке сушится полотенце и что-то красное в белую полоску.
— Ну-ка, дай бинокль. — Троня долго рассматривал веревку с бельем во дворе метеорологической станции и, наконец, опустив бинокль, разочарованно сказал: — Бабий костюмчик. Разве настоящий диверсант поплывет в таком костюмчике, да еще в красном, в белую полоску? Айда вниз. Надо идти по горячим следам, пока не поздно. Смотри-ка, внизу твой толстяк появился. Интересно, что ему надо от моего старика? Какой-то он прилипчивый, у всех все выпытывает.
Костя посмотрел через перила. С высоты Харловский напоминал ваньку-встаньку в белой шляпе. Он что-то рассказывал Степану Харитоновичу, размахивая короткими руками. Все эти дни Костя почти не вспоминал о загадочном толстяке. Было не до него. Но сейчас он снова с необыкновенной ясностью припомнил каждое его слово, каждый жест, выражение лица. Снова смутные подозрения охватили Костю. Он посмотрел вниз, оглянулся и тихо сказал Троне:
— Ты знаешь, я узнал, что он и она были в Африке.
— Честное пионерское?
— Честное-пречестное! Они проговорились случайно, еще на теплоходе.
— И ты молчал?
— А ты думал, что я вот так все и выложу, не узнав человека?
— Это, конечно... Ну?
— Что ну?
— Еще что знаешь? Ведь я по глазам вижу, что знаешь!
— Еще про ключ...
— Про ключ? Про тот, что она у него спрашивала?
— Ну да. Он всегда носит его на животе.
— На каком животе?
— На своем.
— Ну, это каждому дураку известно.
— Вижу, что не каждому.
— Ну ты, не очень!..
— Сам ты не очень!..
— Да брось ты кипятиться! Говори толком, какой ключ? Большой или маленький? От чего? Не от несгораемого шкафа?
— Ну от чего же еще?
Троню так поразило это сообщение, что он несколько секунд стоял, сжав губы и широко раскрыв глаза. Наконец он вымолвил:
— Вот это да! Ты знаешь, какой это ключ?
— Нет. А что?
Троня решительно надвинул мичманку на глаза.
— Идем!
— Куда?
— В подшкиперскую. Там тебе все будет ясно — и что это за ключ и кто твой усатый дружок.
— Мой дружок?
— Идем. Не мой же? Не я его сюда привез.
— Возят на телеге.
Троня примирительно улыбнулся:
— Какой ты въедливый. Прямо слова нельзя сказать!
Они бегом спустились с лестницы. Костя задержался у дверей радиорубки, заглянул в полураскрытую дверь. У порога стояли рыжие остроносые туфли. Радист сидел за столом спиной к двери, под стулом вздрагивали голые пятки. Рука радиста лихо отстукивала точки и тире.
