Она подъехала к дому, и только успела затормозить, как возле машины возник знакомый силуэт.
Володя!
Утренняя обида давно прошла, да и какая там обида? Так, маленькое хмурое облачко, едва замаячившее где-то очень далеко на горизонте. Оно давно растаяло, не оставив никакого следа.
— Наташа, — тихо и проникновенно произнес он, помогая ей выбраться из машины. — Посмотри, какой вечер!
Да, вечер действительно был чудный. Тишина, темно-синее бархатное небо, усеянное звездами, мягкий теплый воздух без единого дуновения ветра, запах весны.
— Пойдем, прогуляемся по ночной Москве. Просто так, без всякой цели, — предложил он. — Я покажу тебе свой город — таким, каким знаю и люблю.
Она благодарно кивнула.
У каждого москвича своя столица. Кто-то любит особенный шум ее площадей, суету и величавость главных улиц и проспектов. Кому-то нравятся тихие кривые замоскворецкие улочки или узкие переулки Остоженки.
Наталья любила центр. Она с трепетом проходила мимо домов, где бывал Пушкин, где останавливался Толстой, блуждала в переулках, по которым бродили герои Белого и Булгакова. Она слышала чеканные шаги Маяковского, звонкий голос Цветаевой, вспоминала их стихи, напитывалась их мудростью и поэтичностью.
А как же Володя?
Сложилось так, что вместе они еще ни разу не бывали в тех местах, которым отдано его сердце.
И вот они побрели по бульвару, дошли до Никитских ворот, повернули на Большую Никитскую, свернули в Вознесенский переулок, мимо православного храма семнадцатого века, подошли к дому, где жил Мандельштам…
— Удивительно! — взволнованно сказала Наташа. — Мы любим одно и то же!
— Что же тут удивительного? — улыбнулся Володя. — Иначе и быть не могло.
Наташа счастливо засмеялась.
Едва открыв дверь квартиры, Володя подхватил Наташу на руки, отнес на постель и сел рядом, склонившись над ней. Он нежно перецеловал ее глаза, лицо и долго не мог оторваться от ее губ. Мягкие большие ладони обхватили ее грудь. Он был очень терпелив и осторожен, страсть первых поцелуев уступила место нежным ласкам. Он медленно раздевал Наташу, освобождая от одежды неторопливо, смакуя каждое прикосновение. Он словно боялся вспугнуть резким движением волшебные мгновения.
А для Наташи это было и долгожданно, и неожиданно. И конечно, прекрасно.
Казалось, никогда в жизни поцелуи не приносили такого острого ощущения блаженства, а руки, обнимавшие ее, гладящие ее длинные черные волосы, ласкающие ее стройное тело, не были такими надежными и крепкими.
