Глядя на Лину в Золушкином наряде, мама произнесла слова, которые Лина слышала каждый раз, когда она булавками закалывала на ней новое платье:
— Пускай хоть будет хорошо одета.
Папа неизменно махал на нее рукой:
— Да ну тебя!
Раньше Лина не вдумывалась в эти слова. Но тетя Таня ответила:
— Ира, перестань, смотри, какая она красавица!
Значит, мама считает ее некрасивой! И хочет, чтобы все отвлекались на новые платья и не замечали ее уродства!
Лина долго плакала в ванной, закрылась на задвижку, и только тетя Таня уговорила ее выйти пробовать крендельки.
— Линочка, нельзя же так волноваться, это всего лишь игра, — мама гладила ее по голове, но она уворачивалась, как соседская кошка Дуся, известная независимым характером.
Никто ни разу не сбился, долгие часы репетиций не пропали даром. А когда, выходя на поклоны, принц запутался в покрывале и занавес рухнул, погребя под собой актеров, все от души смеялись. К чаю, кроме их пирогов, были конфеты, печенье и торт с розовым кремом, так что праздник получился на славу.
Лина развеселилась, но начавшийся утром озноб так и не отпускал ее. Только дома она пожаловалась маме.
— Слушай, давай я ее заберу к себе, — вдруг предложила тетя Таня, — у меня завтра выходной, отлежится, подумаешь, пропустит денек школу.
Лина замерла. Конечно же, мама с ее железной дисциплиной не разрешит! Но мама согласно кивнула…
Тетя Таня была на десять лет старше папы, уже давно на пенсии, но иногда подрабатывала лифтершей в соседнем доме, подменяя заболевших или ушедших в отпуск. Лина любила сидеть с ней «на работе», потому что все, входившие в подъезд, здоровались, а многие вступали в беседу. Детей у нее не было, муж погиб на войне, и главным содержанием жизни стала семья брата, а любимицей — Лина.
Ночью Лина не могла спать, ей было жарко, подушка казалась жесткой, а главное — чесались руки и лицо. Ее душили сны: папа говорил, что снег растает и станет водой в реке, а потом чертил на белом снежном полотне стрелочки — вверх к облакам и капли дождя вниз, зрители «Золушки» превращались в людей на папиных похоронах, а за занавесом стоял гроб. Она просыпалась, стонала, будила тетю Таню, просила пить. Назавтра все стало ясно. Врачиха с порога сказала:
— Ветрянка.
Тетя Таня изводила на нее пузырек зеленки каждый день, противные болячки нестерпимо чесались, но тетя Таня крепко держала ее руки, не отходя даже ночью:
— Не дай бог, сдерешь, останешься рябая.
— Отпусти меня, я все равно уродина, — плакала Лина.
