Но сегодня причина дурного расположения была очевидна: день рождения Владика.
Чудо-мальчик, старший брат — неизменный пример и укор Лининого детства — не оправдал маминых надежд. Военное училище окончил, но летать не захотел, осел в министерстве, дослужился до каких-то средних административных высот. Смолоду женился, но вскоре развелся и долго ходил в холостяках. А в сорок лет — как с цепи сорвался: ударился в коммерцию, несколько раз богател и разорялся, покупал и терял квартиры и дома и, наконец, женился. Мать невестку невзлюбила, Тамара ответила ей взаимностью, и последние лет пятнадцать они не встречались. Владик исправно звонил матери каждое воскресенье, небрежно сообщая, в какой точке мира находится. Приезжал три раза в год: перед отъездом в теплые края на рождественские каникулы, на Восьмое марта и на мамин день рождения. Один, разумеется. Процедура была отработана. Предварительный звонок со стандартным текстом: «Ничего не готовьте, все привезу». И, действительно, являлся с ярким пакетом, полным изысканных деликатесов. Маме и Лине дарил дорогие, красивые и бессмысленные вещи вроде музыкальной шкатулки для хранения драгоценностей или рамки для фотографий из венецианского стекла. Про себя говорил коротко, все, мол, отлично, зато о странах, где бывал, рассказывал с увлечением. Уходя, оставлял конверт с хрустящими иноземными купюрами и строго наказывал честно сказать, если будут нужны деньги.
Даже в собственный день рождения он звонил сам, прямо с утра. «Чтобы не впускать маминого голоса в свой дом», — формулировала про себя Лина. В свою пору ее первый брак распался, главным образом, из-за того, что Паша предпочел мамины воскресные обеды под аккомпанемент историй болезней и грядки с редиской Лининому обществу. А что, собственно говоря, кроме своего молодого и неопытного тела, она могла ему предложить? Но Владика, который сумел постоять за свою семью, она уважала.
Точный как часы, Владик позвонил во время их завтрака. Как всегда начал с благодарности матери, что его родила. Шел мокрый снег, поэтому прогулки не предполагалось. Мама села за пасьянс, а это всегда было дурным знаком. Вечером — нормально, а если с утра — жди беды.
Беда и случилась. Врач скорой сказал, что микроинсульт, дежурно осведомился, не хочет ли Лина положить мать в больницу, хотя и дал понять, что большого толку не будет. Неделя прошла в хлопотах устройства и привыкания к уходу за лежачей больной. А на вторую стало хуже, временами мама впадала в беспамятство, почти не ела, то узнавала Лину, то называла ее незнакомыми именами. Дело шло к концу.
