Патрик испуганно трясет меня:
- Шура, Шура, что с вами? Очнитесь, пожалуйста, очнитесь!
Отрываю лицо от земли. Выплевываю клок жухлой травы. Жрал я ее, что ли? Или целовал?
- Шура, что, сердце?
Не в силах ответить, киваю. А разве нет, разве не сердце? Озабоченная Люси тащит, надрываясь, по полю тонометр. Мотаю головой, через силу выдавливаю из себя:
- Не надо... Оставьте меня...
Повинуясь жесту доктора, пилот отступил, подхватив по дороге с земли оцарапанный прибор. Даже сквозь боль ухитряюсь мысленно похвалить напарницу все понимает, моя умница! Переворачиваюсь на спину, тупо глядя в высокую синеву. Я действительно уже никуда больше не пойду. Все. Край. Меня больше нет.
Не знаю, сколько я смотрел в пустоту чужого неба - час? минуту? год? когда почувствовал аккуратное прикосновение лапки к моему запястью. Люси. Она что, так от меня и не отходила?
Мышка подняла грустную умную мордочку:
-Дети?
Присел, покачал кружащейся башкой. В глазах мышки мелькнуло понимание.
- Ты очень любишь ее, Шура? - спросила тихонько. Вновь покачал головой отрицательно. Рат растерялась, нахмурилась недоумевающе, всем своим крошечным тельцем выражая вопрос. Я усмехнулся горько:
- Не люблю - любил.
Начальница поглядела на меня как-то странно - не то с сожалением, не то с укоризной:
- Нет, Шура. Если она с тобой - значит, любишь.
Потянула меня за палец:
- Пойдем?
Встал пошатываясь. Побрел к машине, запинаясь о кочки. Уже дотронувшись до раскалившегося на солнце металла дверцы, кинул еще один взгляд на луг, взгорок, перелесок.
Что это там мелькнуло на миг за кустами опушки - край длинной юбки или отблеск серебра на бархатной шкуре?
Когда на сердце много рубцов - это не обязательно инфаркт миокарда.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Пить и петь на "Скорой" умеют. Лихо, с полной самоотдачей. Почему бы не потешить себя в свободное от вызовов время? Оно было справедливо даже и на родном месте службы, а уж тут - и подавно.
Почему? Да потому, что там, как ты ни пахал, хоть бы и на двух работах (что у вечно безденежных медиков не редкость), значительный кусок своей жизни все-таки проводил дома. Никто не понуждал потреблять горячительное на рабочем месте. Выйди за ворота, а то и не выходи, просто сдай смену и - хоть залейся. Хоть на ушах стой.
Здесь за ворота не выйдешь. Смена закончится, когда ты околеешь. А жив - так почему не урвать минутку веселья?
Начальство непосредственное - старший врач - особенно на это дело не обостряется. Покуда медик в состоянии переместить себя в транспорт и выехать на вызов, все в порядке. Жалоб от населения не поступает? Не поступает. Ну и ладно. В том, что ты сделаешь все, что от тебя требуется, в любом состоянии, никто не сомневается. Рабочие навыки утрачиваются в последнюю очередь.
