- А что ты, Шура, чайку испить не пожелал? - услыхал я бодрый голос начальницы, довольно восседавшей на перилах крыльца.
Судя по ее брюшку, округлившемуся до стадии расстегивания пуговиц на халате, мокрым коричневым потекам на мордочке и подозрительно веселым глазкам, эвфемизм "пить чай" имел сегодня особо иносказательный смысл.
- Ладно, не переживай. Жареных куриных лапок вам сейчас притащут, цените заботу. Вечно я о вас думать должна!
Больничная шавка долго бродила возле нас в надежде получить еще пару косточек. Покуда барбосина не уразумела тщетность своих надежд, командирша опасливо пряталась в кабине, как мы ни заверяли ее, что после такой знатной трапезы сомнительные пищевые достоинства уважаемой госпожи Рат псину вряд ли привлекут.
Утерлись. Перекурили. Влезли в отчаянно воняющий химической дрянью автомобиль. Отзвонились, получив очередной вызов за тридевять земель. Тронулись. Поехали.
Перемещение, которое мы прозевали, обгладывая не добравшиеся до желудков пациентов ножки, унесло лес неведомо куда, заменив свежими утренними прелестями Озерного края.
Бодрящий ветерок, пахнущий чистой речной водой, весело заскакивал в открытые окна, приятно холодя щеки. Причудливо играли солнечные зайчики, метавшиеся по кабине, то прыгая нам на колени, то шаловливо щекоча нос.
В хорошем настроении и добром расположении духа я, развалясь на сиденье и закинув руки за голову, любовался причудливыми изгибами петляющей средь водного лабиринта посыпанной речной галькой дороги. Как непохожа она на мрачную лесную колею, которой мы пробирались сюда! А все-таки те машины "Скорой", они куда...
Стоп. Лес. "Скорая". Шоссе, которое исчезло. Где-то это я уже слышал. А не от Рат ли, кстати?
- Люсь?
-Аиньки?
- Это не ты мне рассказывала про лесную дорогу, которая пропала? С подстанцией вместе?
Начальница в изумлении вывалилась из моего кармана на капот и, не вставая с четверенек, удивленно воззрилась на меня. Хвостик завился в замысловатую фигуру, да так и остался - надо быть, эквивалент разинутого рта.
- Шура, ты гений!
- Спасибо, госпожа доктор, я в курсе, - скромно ответил я.
- Там же дорога на Тринадцатую подстанцию!
- Я уже сообразил.
- Правда, все равно непонятно, куда-таки она прячется. Тебе, часом, этот секрет не известен?
- А леший ее знает... - рассеянно пробормотал я.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Что рассказать вам еще о моей любимой?
Я могу говорить о ней часами, и мне не надоест'- о ее глазах и руках, голосе и улыбке, о том, как она хмурится или откусывает кусочек от пирожного. Мне все интересно, все дорого, все кажется не таким, как у других. А вам-то что за дело? Пожмете плечами недоуменно: что ты особенного в ней нашел? Серовата, не топ-модель, да и возраст... Вон, глянь, какие у вас практикантки!
