Хотя, возможно, и нет. Паренек замедлил бег и в конце концов остановился перед фонтаном «Хор ангелов». Он тяжело дышал, жадно хватая воздух открытым ртом. Восстановив дыхание, он огляделся по сторонам и замер, явно очарованный красотой сада — сада Аурелии. Она создала его, и после ее смерти здесь все было, как при ней.
Сердце Саймона сжалось от боли. Эта боль за последние полтора года стала его привычной спутницей. Если души действительно обитают на земле, как утверждают некоторые, он искренне надеялся, что душа Аурелии живет в саду, который она так любила и которым гордилась.
Его улыбка была и горькой и нежной. Временами ему казалось, что Аурелия гордится своим садом больше, чем мужем, но она никогда не давала ему повода усомниться в том, что любит его. На том самом месте, где сейчас фонтан и цветы, он попросил руки Аурелии, и она согласилась…
Саймон зажмурился и потряс головой, стараясь избавиться от некстати нахлынувших воспоминаний. От воспоминаний было легче избавиться, чем от боли, которая никогда его не покидала.
Маркиз открыл глаза. Нед медленно шел по извилистой тропинке сада. Остановившись, он наклонился над кустами красных и белых гладиолусов, аккуратно погладил атласные лепестки и понюхал их.
Странное беспокойство заставило Саймона опереться о подоконник и высунуться из окна. Он внимательно смотрел, как плавно покачиваются бедра Неда при ходьбе, как изящно он выгнулся, подставляя лицо утреннему солнцу, а потом поднял обе руки и элегантным жестом поправил волосы…
Саймон застыл у окна, потрясенный фантастической мыслью. Не прошло и нескольких секунд, как мысль перестала ему казаться фантастической и переросла в убеждение, заставившее его в ярости сжать кулаки.
Неужели это возможно? Он быстрыми шагами пересек лабораторию, нашел на полке бинокль, вернулся к окну и сфокусировал линзы на мистере Эдвине Айверсе.
Мистер Айверс! Зубы Галилея!
— Ваш юный бездельник из университета прибыл, милорд.
— Да, я знаю, миссис Уолш, спасибо.
Саймон быстро шел мимо работающих слуг, отвечая короткими кивками на их утренние приветствия и стараясь держать, себя в руках, хотя бы пока не окажется на улице. Ему очень хотелось изо всех сил хлопнуть дверью, но он этого не сделал, здраво рассудив, что нет смысла ломать свое имущество, когда его одолевает желание сломать шею одному молодому человеку.
Правда, этого молодого человека никогда не существовало.
Проклятие! Саймону не нравилось, когда из него делали идиота, тем более в собственном доме и в рамках устроенного им же соревнования умов, которое должно было выявить блестящего молодого ученого, а не маленькую хитрую шарлатанку.
