— Дорогой брат! — Отец Томас встал и обнял дрожащего всем телом друга. — Что стряслось?
Афанасиус глубоко вдохнул, стараясь успокоиться. Понадобилось пять минут, чтобы его сердце перестало бешено стучать в груди, а дыхание пришло в норму. Оглянувшись, он посмотрел на вход в часовню, затем — на озабоченное лицо друга. В его душе боролись желание открыться отцу Томасу и страх перед возможными последствиями. Может, лучше ничего ему не говорить?.. Для его же блага… Афанасиус чувствовал себя так, словно стоял на краю обрыва. Один неверный шаг, и он упадет в пропасть.
Заглянув в омраченные беспокойством глаза отца Томаса, управляющий начал свой рассказ. Он поведал о посещении запретной части библиотеки, о «Еретической библии» и содержащемся в ней пророчестве, о неприятном задании, которое поручил ему настоятель. Афанасиус ничего не скрыл от отца Томаса.
Когда рассказ подошел к концу, друзья некоторое время стояли молча. Афанасиус понимал, что подверг их обоих смертельной опасности.
Отец Томас бросил быстрый взгляд на вход в часовню и, наклонившись к товарищу, едва слышно прошептал:
— Что ты помнишь из прочитанного?
Афанасиус почувствовал облегчение.
— Помню: «Прячут Божественный Свет впотьмах», — прошептал он, — и «Гора сея не священна, ибо проклята темница сея».
Управляющий отстранился. Отец Томас задумался. Его умные глаза беспокойно забегали по окутанной сумраком часовне.
— Я слишком поздно… понял, что здесь… что-то не так… — осторожно подбирая слова, сказал он. — Все это накопленное знание… труды величайших умов человечества спрятаны во тьме библиотеки. Они никому там не могут помочь. Вначале я думал, что моя задача — защитить, сберечь, но ни в коем случае не заточить человеческую мысль. Когда я закончил свою работу и увидел, как отлажено функционирует введенная мной система, я попросил прелата разрешить публикацию светокопий. Я хотел, чтобы и другие великие библиотеки мира получили доступ к этим знаниям, но прелат мне отказал. Он сказал, что сокрытое здесь знание станет опасным оружием в руках непосвященных. Будет лучше, если книги выцветут и рассыплются в пыль, чем об их содержании узнают за стенами Цитадели.
Отец Томас посмотрел на собеседника. На его лице отразились душевная боль и разочарование, долгое время скрываемые от окружающих.
— Прячут Божественный Свет впотьмах, — повторил управляющий.
— Гора сея не священна, ибо проклята темница сея, — продолжил отец Томас.
Они помолчали.
