Улыбнувшись, профессор поправил очки и с самодовольным видом откинулся на спинку стула.
— Дорогой Улисс, в этом, к счастью, не будет никакой необходимости.
— А можно узнать, почему? — спросил я, удивляясь самоуверенности Кастильо. — Такие типы, как Хатч, реагируют только на блеск золота.
— Друг мой, мне не придется ничего придумывать, ибо история, которую ты имеешь в виду, уже существует.
— В самом деле? И что же это за история?
— Как раз такая, какую ты просишь «состряпать» — о золоте и драгоценностях, покоящихся внутри кораллового рифа в трюме затонувшего судна, некогда принадлежавшего ордену Храма, — сказал профессор и, улыбнувшись еще шире, спросил: — Неужто ты никогда не слышал об исчезнувших сокровищах тамплиеров?
В тот вечер мне больше не удалось добиться от профессора Кастильо каких-либо объяснений. Распалив мое воображение упоминанием о сокровищах тамплиеров, он затем вдруг стал упорно уклоняться от интересующей меня темы и старался свести разговор к обычной ерунде. «Завтра утром у меня дома», — такова была его последняя фраза по поводу сокровищ тамплиеров. Почти не сомкнув ночью глаз из-за причуды заинтриговавшего меня профессора, я уже в девять часов утра стоял у двери его подъезда и, желая поквитаться с ним, немилосердно давил на кнопку домофона.
— Это ты, Улисс? — раздался слегка искаженный домофоном голос.
— Нет, это служба по уходу за беспомощными пенсионерами, — ответил я, умышленно изменив свой голос. — Нам стало известно, что в этом доме есть один такой.
— Ладно, входи.
Послышался зуммер, и я, толкнув рукой огромную железную дверь, вошел в подъезд.
Как и во многих других старых домах, темный подъезд был похож на подземный ход, помещением для консьержей служила каморка под лестницей, а видневшийся где-то в глубине подъезда лифт имел такой допотопный вид, что невольно возникало желание проигнорировать это достижение цивилизации и подняться на нужный этаж по лестнице.
Тем не менее, собрав все свое мужество, я вошел в лифт и, поскольку цифры на кнопках уже давно стерлись, нажал кнопку, соответствующую, как мне показалось, шестому этажу. Однако когда лифт остановился и его двери открылись, я понял, что ошибся, — в этом доме, по-видимому, кроме первого этажа, имелся еще и цокольный. Поднявшись еще на один этаж, я увидел облупленную деревянную дверь, возле которой висела небольшая табличка с надписью «ПРОФЕССОР ЭДУАРДО КАСТИЛЬО МЕРИДА». Я с силой надавил на кнопку звонка, предвкушая увидеть хозяина, одетого в халат и ругающего меня на чем свет стоит за то, что я разбудил его долгими назойливыми звонками. К моему разочарованию, профессор предстал передо мной в довольно бодром виде.
