— Ненавижу тебя! — звонко произнесла Мила, выбивая почву из-под ног Демона порока, который был не в силах поверить услышанному.
— Мила, — шепнул он, пытаясь достучаться до девушки, но она смотрела на него со смесью ненависти, злости и…смеха?
Давид мог побиться об заклад — дай сейчас Миле автомат, и она без раздумий нажмёт на курок, направляя ствол на него. И будет жать до тех пор, пока он, Давид, не упадёт бездыханным к её ногам. С такой лютой ненавистью он сталкивался редко. Как будто какое-то начало в Миле, вставшее сейчас на первое место, настолько нетерпимо относилось к демоническому началу Дава, что ненависть переполняла её всю, переливаясь через край и затопляя всё кругом.
— Мила, это я, Давид, — он попытался прикоснуться ладонью к её щеке, но она дёрнулась от него, словно могла обжечься.
— Я знаю, — таким же высоким и звонким голосом ответила Мила, не сводя своего взгляда с Давида, — И я ненавижу тебя! Всей душой!
А потом случилось страшное: Мила снова выгнулась дугой на постели, захватила одеяло в кулаки и закричала:
— Я ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу!!! — она кричала это слово изо всех сил, а Дав стоял в стороне, в ужасе глядя на любимую и хватаясь за волосы. Он не знал, что ему делать: до ступора, до жуткой тревоги, которая стучала в самом сердце, отдавалась в ушах и удерживала его на месте. Он не мог пошевелиться, словно невидимые цепи так крепко опутали его, что не давали сделать ни единого движения.
— Давид, выйди отсюда, быстро! — этот голос принадлежал Авиталь, которая кинулась к Миле, мечущейся на постели, одновременно кивая кому-то, кто стоял сзади Дава. Но он слышал её словно сквозь толщу воды. А потом чьи-то сильные руки обхватили его, и повели из палаты, а Давид не стал сопротивляться. Похоже, его присутствие так сильно действовало на Милу, что это был единственный шанс на то, что она успокоится. Он очнулся от забытья, только когда его почти что насильно усадили в одно из кресел, стоящих в коридоре. Но перед его глазами то и дело вставала жуткая картина: неестественная поза любимой, которая билась в конвульсиях на постели.
— Ты как? — кто-то спросил у него, как он…Интересно, а как он мог себя чувствовать после того, как увидел то, что увидел? Давид медленно повернул голову, сталкиваясь с глазами Дана, которые, казалось, смотрели прямо ему в душу.
— Нормально, — машинально ответил Демон совершенно чужим голосом.
И всё…Дальше ему уже ничего не хотелось. Ни отвечать на что-либо, ни думать о чём-то. Он только знал одну вещь: если Мила умрёт, он не сможет существовать без неё. Это как отдать свою душу и ходить по земле будто зомби. Ему не нужна жизнь без Милы, это было решено, и, наверное, сейчас он был уже готов к тому, что это конец. Чувствовал, что на этом всё и окончится. Он нарочно позволил блаженному ступору снова принять себя в гостеприимные объятия и замер, уставившись в одну точку. Если бы он снова начал обдумывать всё то, что с ним случилось, он просто сошёл бы с ума…
