Любовь и страсть Демона | страница 15



— Мы называем это место Перекрёсток, — проговорил Натан. Его голос уже не казался таким уверенно звучащим, как это было на земле, а когда Давид повернулся к нему, то не смог сдержать возглас удивления: перед ним стоял Натан в своём демоническом обличии: уродливая голова, с остроконечными ушами, высокий лоб, обтянутый серой морщинистой кожей, крошечные глазки, приплюснутый нос и тонкая полоска губ. Тело его тоже было обтянуто серой морщинистой кожей, и он был совершенно не похож на тот образ, в котором он путешествовал по земле. Единственное, что оставалось прежним — иссиня чёрные крылья за спиной.

— Да, — осклабился Натан, видя замешательство Давида, — Мы прекращаем быть такими красивыми, едва ступаем в Гадес.

Давид машинально взглянул на свои руки, но, кажется, они оставались всё теми же руками человека.

— Не переживай, ты так и останешься тем, кем был на земле. Я даже не знаю, как объяснить тебе всё, думаю, впоследствии, ты сам обо всём узнаешь. А сейчас идём, посмотрим, кто у нас здесь сейчас есть.

Натан зашагал по одной из дорог, одним ему ведомым образом выбрав верную, а Давид тяжело вздохнул и пошёл за ним, морщась при каждом шаге, когда под ногами хрустела выжженная земля Гадеса.

Глава 5

— Эй, Натан, кого ты к нам привёл? — сверху на Давида и Натана, бредущих по дороге, спикировали ещё два демона, которые, не спросив разрешения, присоединились к ним.

— Лирон, дружище! — Натан и демон, которого он назвал Лироном, обнялись и Натан повернулся ко второму демону.

— Ярон, приветствую! — поднял он руку.

Ярон не слишком обрадовался присутствию Натана. Хотя, скорее можно было сказать, что он отнёсся к нему с прохладцей. Всё его внимание было сосредоточено на Давиде. Дав отличался от них, причём отличался кардинально, и, должно быть, у них это вызывало тревогу.

— А ты, Натан, всё ещё путешествуешь пешком, — хохотнул Ярон, не сводя глаз с Давида, — Что так? Крылья не работают?

Рядом раздался неуверенный нервный смешок Лирона, но говорливый Натан на этот раз промолчал.

Из-под выженной земли раздался трубный глас, от которого сотряслась вся поверхность Гадеса, а солнце стало переливаться на небе в своей мутно-чёрной пелене. Давид поёжился. Это было страшно. Возможно, виной всему было то, что раньше он был ангелом, и сейчас оставшаяся в нём ангельская сущность противилась нахождению в столь чуждом ей месте. А может, всё дело было в том, что он не привык к такого рода виду своей новой обители. Ведь Небеса представляли собой верх совершенства природы, а Гадес был прямой их противоположностью.