– Сэс, прекрати, – нехотя протянул он. – Кто угодно скажет, что муж из меня никудышный, да и лучшим другом девушки меня тоже не назовешь. Но ты ведь не станешь спорить, что вместе нам было хорошо.
– Никто не рождается хорошим другом или идеальным мужем, Джек. Просто… бывают хорошие люди и не очень. Определенно ты относишься ко второй категории. Но это тебя не оправдывает. Любая на моем месте сочла бы, что ты поступил подло.
– Мне очень жаль, Сэс. Сегодня бы ничего подобного не произошло, я тебя уверяю. Но в те годы я вряд ли сознавал всю ответственность…
– Брось, Джек. Это ведь только слова, и ничего более, – раздраженно отозвалась девушка. – Что мне твои сожаления? Я, конечно, готова все забыть и не поминать прошлое. Но нам ведь работать вместе. И у меня нет полной уверенности, что человеку по имени Джек Хадсон можно доверять.
– Тем не менее придется рискнуть, если ты хочешь сотрудничать с «Хадсон пикчерс», – холодно заявил он.
– Отлично! – выпалила Шерил Кэссиди, последний раз щелкнув клавишами клавиатуры, знаменуя тем самым окончание сцены знакомства юного американского офицера и молоденькой певички парижского кабаре. – Лилиан, я собиралась лишь уточнить, помните ли, какие песни вы тогда пели?
– Конечно же, помню, дорогая, – эмоционально отозвалась мадам Кольбер. – В те тревожные годы люди с ума сходили от «Как я» – это была моя любимая. А Чарлзу особенно нравилась песня «Мой милый». Он постоянно ее заказывал. И только много лет спустя признался, что все о нас понял, лишь только в первый раз услышал звуки этой песни. Именно в тот самый миг он стал думать обо мне как о своей будущей жене, – мягко проговорила великая женщина чуть подрагивающим голосом.
Шерил могла поклясться, что в этот миг Лилиан борется с подступающими слезами, отчаянно сохраняя невозмутимость.
– Лилиан, мне кажется, что на сегодня работы довольно. Вы не возражаете, если мы прервемся?
– Считаешь? – подчеркнуто небрежно спросила ее пожилая дама.
– Да, Лилиан, у меня такое правило: когда дохожу до какого-то узлового, пикового момента в сюжете и он мне удается, я ставлю точку. В противном случае все последующее проигрывает и обесценивается в силу усталости или от возрастающей самонадеянности.
– Да, я понимаю, – кивнула Лилиан Кольбер. – Если у тебя так заведено, не мне с этим спорить. У вас, творческих людей, свои порядки, свои предрассудки, – шутливо произнесла она и поднялась со своего кресла.
