Немаловажную роль в решении Вики разобраться до конца в деле водителей, сыграло чувство законной гордости за свои дедуктивные способности и интуицию. Она сама догадалась о том, что это была именно девушка! Сама! Глупая, по мнению мужа, Вика сумела сделать предположение, которое тут же подтвердилось. Кроме гордости, подталкивало и любопытство: что это за человек такой, отпустивший напавшую на него девушку?
Готовясь к визиту, Золотова почему то решила, что у Семенова есть семья. Это не пугало. Такие вопросы можно и при жене обсуждать — ничего интимного. Вика даже привезла с собой красивую большую коробку конфет на случай знакомства с мадам Семеновой. В последний момент, вспомнив перегар исходивший от водителя, прихватила бутылочку водки.
Видимо, все-таки, интуиция величина непостоянная, потому что с семьей Золотова не угадала. Здесь женщин не было давным-давно, особенно, с тряпкой и «Доместосом».
Хозяин жилища встретил ее весьма неприветливо. Все треугольники его лица были искажены недовольством еще до того, как он разглядел ее невысокую тень в полутьме лестничной площадки.
— Вам кого? — спросил он грубо, резко открыв грязную дверь из крашенной фанеры. Он красовался почти в неглиже: семейные трусы в полосочку и замызганная футболка. Темные волосы торчали дыбарем, дыхания отравляло все вокруг себя.
«Если бы я принесла цветы — они бы уже завяли!» — поморщилась Вика.
— Вы меня не помните, наверное! — начала она, собрав волю в кулак, потому что хотелось развернуться на сто восемьдесят и удрать по лестничным пролетам, не дожидаясь воняющего мочой лифта. — Меня зовут Виктория Золотова, я писала статью про убийства водителей...
— А... — сказал он, явно не припоминая ничего из вышеперечисленного.
Тогда Вика решила воспользоваться своим методом вспоминания ситуации — по самой сильной эмоции в событии. То есть, она давно заметила, что слова и лица запоминаются хуже движений души.
— Вы еще ужасно обзывали меня, когда я предложила вам пойти в милицию и рассказать о вашем бывшем...
— Э! — перебил он посетительницу. Его взгляд стал острым. — Ну, да, ты из милиции!
Вика замахала руками:
— Что вы! Они меня так же как и вы любят!
Неожиданно он улыбнулся. Улыбка немного скрасила гадостность впечатления, однако, услышала Вика лишь очередную грубость:
— Понятно за что! Ты настырная, как муха в сортире.
«Все, не могу больше! Хватит меня унижать! Дома наслушаешься, а тут еще и чужой немытый козел издевается».
