Как только капитан замолкал, Владислав яростно тряс его, вынуждая очнуться. Высыпав на мокрые колени комбинезона продукты, он нащупал шоколад и, развернув плитки, заставил друга поесть. Но сил, бороться со смертью, у того уже не оставалось…
— Влад, — зашептал незадолго до рассвета штурман едва ворочавшимися губами, — это конец…
— Не сдавайся Володя! Держись! — кричал майор, оборачивая вокруг него свою половинку паруса. — Нас найдут! Поверь… Ну, посмотри — скоро утро, рассвет… Все спасательные службы уже поставлены на ноги. Нас не могут не найти!
Командир долго и интенсивно растирал его, потом пытался согреть лицо и руки своим дыханием. Володька всегда был крепким парнем, и на какое-то время отчаянные процедуры Берестова помогли. Но сам пилот понимал — если в ближайшее время спасатели не подоспеют — они оба не протянут и двух часов.
Ему, каким-то неведомым и опровергавшим всякую логику образом, помогло купание в ледяной воде сразу после приводнения. Организм, благодаря неожиданной и столь радикальной мере, видимо, сразу сумел настроиться на длительную борьбу с холодом, и позволил держаться дольше других. Да и на здоровье до сего дня Владислав никогда не жаловался. Все это какое-то время спасало, но предел ощущался отчетливее с каждой минутой…
Вертолет пролетел совсем близко. Берестов, выпуская сигнальную ракету, различил даже контурные огни несущего винта. Ярко-красная точка взмыла вовремя, но не в поле видимости пилотов, а ушла в сторону от желанной винтокрылой машины. Во всем были виноваты непослушные руки. Один из двух оставшихся патронов, он зажечь не успел…
— Владик… Передай жене… — уже не шептал — хрипел капитан, повалившись на бок, — передай, чтоб детей берегла…
К восходу солнца, штурмана не стало. Сил переместить тело Владимира в одноместную лодку не нашлось. Майор, кое-как привязав его к борту большой шлюпки, сидел неподвижно и с ужасом смотрел, как брызги воды на лице друга, ещё недавно — прошлым вечером озарявшемся улыбкой в теплой кабине самолета, превращаются в лед… Он отказывался верить в произошедшее с его экипажем. Не в силах был осознать и то, что остался в безбрежном океане один…
«Уже второй экипаж… От меня уходит в небытие второй экипаж. Но следом за этими ребятами не станет и меня. Недолго осталось…»
Влад уже почти не чувствовал собственного тела. То ли от холода, то ли от страшной усталости, или от колоссального, нервного стресса, сознание начинало временами расплываться. Он с трудом накрылся парусом и попытался согреть дыханием руки.
