Вот тут мы горюшка хлебнули полным ртом. Всего у нас девять доярок, а доить по три раз в день надо. Смекнула? Последнюю корову выдоили, а уже время вторую дойку начинать. Легко ли?
Первый день такой прошел, подошли мои бабочки к котелку ужинать. Сели на траву, раздала я кашу. Тихо что-то очень, разговору не слышно... Смотрю я - сидит моя бригадирша Марьюшка над миской, и слезы в кашу капают.
- Что ты, Марьюшка?
Глянула я, а у ней пальцы вспухли, ладони - как подушки пуховые.
Не гнутся пальцы, ложку не держат... И у других так. Сидят, молчат, кашу слезами солят.
Бросилась я им руки растирать, а сама чуть не в голос реву.
Это горе, а с молоком горе вдвое. Доили мы молоко, бывало, прямо на землю. Ведь тары да транспорту не напасешься. Доим - и глядеть боимся коровушек стыдно. Отъедем от места, оглянемся - на земле белым бело. Издали даже красиво - то ли проталины снежные в зеленом лесу, то ли лебеди белые на поляну сели. А подумаешь - сердце щемит: такое богатство в землю идет, а сколько детей наших в нем нуждается!
И такая злость возьмет.
"Зачем,- думаю,- это молоко проклятому фашисту..."
Только стала я замечать, что народ у меня слабеть начал. Харчи ведь не жирные, а до места еще не близко. Надо, думаю, сепаратор раздобыть. Тогда сливками баб поддержу.
Вот, в одном колхозе стала я у председателя сепаратор просить - у них три было. Ни в какую. Самим, дескать, нужно, у самих мало...
- Ну,- говорю,- что ты так языками нас бьешь! Давай общее собрание. Посмотрим, нет ли у вас посознательней.
Председатель и говорит на общем собрании:
- Давайте голосовать! Подымите руки те, которые свое добро проезжим людям отдать желают.
"Ну,- думаю,- зарезал". И в сторону гляжу. Только слышу - больно тихо в избе стало. Что такое? Глянула... а все в одну сторону смотрят и молчат. И я туда... Стоят в углу наши девять баб, руки высоко подняли, а руки-то!..
Не видали люди во веки веков ладошек таких!
Вдруг вижу, одна колхозница слезу сбросила и руку подняла... И сразу будто лес вырос: весь колхоз руки поднял. И молчат.
Подошел ко мне председатель:
- Прости меня, Ивановна, твоя правда. Бери сепаратор! Да, чести просим, погостите у нас хоть с недельку. Наши бабы за стадом поухаживают, а ваши пусть отдохнут. Обезручели ведь.
Перебыли мы у них денька три. Дальше веселей пошли. Сливками я теперь работников поила. Только обрат на землю лью. Так дошли мы до реки. Знали мы, где для нас мост наведен был. Подошли к реке и ахнули: разбомбили мост фашисты проклятые.
