- А ты почини, подклей: не такое теперь время, чтобы новых ждать.
- Я сама так думала. Давайте вот как сделаем: послезавтра вы в колхоз не идите, наварите клею, а мы пионеров соберем и, что можно, починим.
- Ладно,- говорит Власьевна,- я завтра в луга пойду и Нюриной матери велю, чтоб она Нюру прислала и других ребят из Холмов.
- И я с вами пойду, можно? - спрашивает Таня. Она знает, чем взять Власьевну. Она придвигается к ней ближе, ближе, а потом залезает к ней на колени и обнимает ее за шею.
- Можно?
- Ладно уж, пойдем,- говорит Власьевна,- лисичка.
Власьевна обхватывает Таню обеими руками и прижимает к себе. Она мягкая, уютная, теплая. Чуть покачиваясь, Власьевна начинает петь:
Я у печки сижу,
Заплатки кладу, приметываю...
- Это, верно, очень старая песня? - спрашивает Леночка.
- Ну, что ты, Елена Павловна! - Это у нас каждый ребенок знает; а хочешь старую послушать, давай-ка я тебе спою, каких уж теперь никто не помнит. Только старые бабки, может, помнят, да у них голос не тот, а у меня еще ничего, бежит. Вот как я у себя на свадьбе пела, плакала.
Власьевна неожиданно спускает Таню с колен. Таня собирается обидеться, но ей уже некогда.
Власьевна на минуточку закрывает лицо руками, а потом запевает низким грудным голосом:
Охти, мне, молодой, тошнешенько,
Охти, мне, молодой, страшнешенько,
Как я жить буду да в чужих людях.
Надо всякому там улаживать,
Надо всякому приноравливать,
Поутру вставай ранешенько,
Ввечеру ложись позднешенько,
За столом ешь помалешеньку.
Власьевна поет так грустно, так грустно, что у Тани начинают дрожать губы. Да и Лена подозрительно прячет глаза.
Вот у Власьевны и слезы катятся по щекам. Она уже не смотрит на девочек. Расплетает свою седую косу, вспоминает о чем-то своем, и голос ее дрожит и плачет.
А потом Власьевна опомнилась и сказала, вытирая слезы:
- Вот как я замуж выходила, да так и плакалась до самой советской власти.
Таня недовольна:
- Нет, я так замуж не пойду, я на свадьбе танцевать буду.- Она трясет хохолком и сердито говорит: - А так лучше совсем не жениться.
Леночка и Власьевна смеются.
- Ишь, какая прыткая, прямо Аника-воин! Ну, у тебя, конечно, по-другому жизнь будет: не в старые времена живешь.
- То-то! - говорит Таня строго и идет спать.
Серые коровы собираются домой
Лены дома опять не было. Пошла в школу приготовлять всё к завтрашнему дню.
Таня села писать папе письмо, которое по счету,- ей и сказать трудно. А ответа все нет и нет... Она уже и поплакала втихомолку, но Леночка требует, чтобы Таня все-таки писала каждую неделю. "Может быть, папа в таком месте, где ему писать нельзя, а получать письма он все-таки может. Нехорошо его оставлять без вестей из дому". А сама Лена больше Тани нервничает: она ведь не от одного папы писем ждет, а и от Андрея тоже. Тетя Катя одна пишет, да всё открыточки; верно, очень ей некогда.
