Дети пропадали все чаще. Особый страх у людей вызывала одна из помощниц барона: старуха, вечно одетая в черное. Когда сын Жоржа Лебарбье, собирая сливы на задворках гостиницы «Рондо», не вернулся домой, жительница деревни видела на дороге старуху, крепко держащую за руку мальчика. В другой раз ее заметили в тот момент, когда она покупала игрушки у бродячего торговца, а спустя некоторое время вновь прошла мимо него, ведя за руку маленького мальчика. Полагали, что это сын Лисетты и Гийома Сержана, очень красивый и добрый ребенок, которого мать ненадолго оставила дома приглядывать за годовалой сестренкой. Сестренка осталась на месте, а мальчик пропал. Его красную шапочку несчастные родители нашли на болоте, но они понапрасну шарили в трясине. Тела так и не нашли.
Когда число пропавших детишек стало исчисляться десятками, недовольство народа достигло крайности. Все пропавшие дети были мальчиками в возрасте от семи до четырнадцати лет, все отличались красотой, здоровьем и сообразительностью, всех незадолго до исчезновения видели в обществе слуг барона, и это уже походило на закономерность.
В те времена недовольство быстро обрастало действием. К слову сказать, в средние века бескровно вообще не жили. По малейшему поводу люди резали друг дружку открыто и с чистым сердцем. Не щадили ни братьев, на сестер, ни маму с папой. В общем, народ попер на барона с факелами и дрекольем, но тот задавил конфликт в зародыше. В конце концов, маршала ему не за красивые глаза дали.
Народный бунт не удался, а вот свой брат-вельможа подложил де Рецу свинью. Наверняка, один из тех, кому не понравилась шутка с зоопарком. По совету друзей он накатал королю анонимку, где черным по белому все грехи барона расписал. Тот спихнул дело на епископа, а тому уже деваться некуда, назначил вести дознание вице-инквизитору Жану де Тушерону. Правда тет-а-тет ему дали понять, чтобы не слишком усердствовал. Тот очень старался, но все равно обвинительный акт, составленный им, включал аж сорок семь пунктов.
Самыми страшными были показания слуг барона – Анри и Пуату. Барон пытался протестовать против их допроса:
– Я протестую, – вещал подсудимый, – чтобы моих слуг допрашивали как свидетелей обвинения! Господин не должен зависеть от сплетен и наветов черни.
– Значит, вы допускаете, что ваши слуги будут свидетельствовать против вас? – немедленно спросил прокурор.
Барон не нашелся, что ответить.
Когда «чернь» открыла рот, барону мало не показалось.
