Марина СТРУКОВА НЕ ОПРАВДЫВАЮСЬ... НЕ ОТРЕКАЮСЬ...
(ОТРЫВОК ИЗ НОВОГО РОМАНА)
Я угодил под пули второй раз в жизни. Первый раз были наши с Игорем шуточные расстрелы в карьере, когда один стоял у откоса, а другой целился так, чтобы попасть в мишень рядом. Но сейчас я пытался уйти от настоящей смерти.
Акаёмов ведёт машину быстро, в темноте мелькают вспышки реклам, цепи огней – окна, блики светофоров; драйв, это круто, даже весело, если бы не рука... Павел хмурится, бросая взгляд в зеркало над лобовым стеклом, я снимаю с предохранителя ствол.
– За нами, – я поднимаю глаза, в зеркале мигают фары. Когда переезжаем мост у Лужников, слышу очередь, мгновенная вспышка, машина виляет, вылетает на обочину, останавливается, уткнувшись в витую решетку, за которой белеют стволы берёз. Он распахивает дверцу, мы вываливаемся из машины, он тащит меня вниз:
– Мозги вышибут.
Визжат тормоза, преследователи тоже останавливаются, и над головами – веером очередь.
Акаёмов выхватывает из-под сиденья автомат.
Мы между решёткой и нашей машиной – некуда деться, он стреляет поверх машины. Я тоже стреляю, но понимаю, что луплю в молоко. Стрельба по мишеням – это не бешеная пальба на улице. Всё стихает. Мы должны рискнуть.
– Куда? Идиот!
– Ты их замочил.
Два тела лежат на асфальте за чужой машиной. Мы садимся в неё.
– Круто, как ты всех уделал. Я ни в кого не попал.
– Бездарь! – Акаёмов разворачивает джип.
– Умный, б...ь! Сам бы и руководил операцией.
– Теперь мог бы, засветился. Плевать, не всю жизнь торчать у компьютера.
Вдруг понимаю, что на его месте пожалел бы, что связался со мной. Рукав куртки тяжёлый и липкий от крови. Озноб.
– Не страшно.
– Спасибо за информацию, – огрызается он. – Кажется, за нами опять "хвост".
Мы в каком-то переулке. Машина останавливается. Павел безуспешно пытается завести, матерится, затем дёргает за рукав:
– Выметаемся.
Бежим в разные стороны. Я останавливаюсь, прислушиваюсь. Где-то позади чётко щёлкают несколько выстрелов. Вокруг обшарпанные стены, тёмные провалы арок, мусорные баки, вверху несколько освещённых окон – там живут обычные люди, народ, которому я служу, народ, которому плевать на меня… Не могу, не хочу уходить, не зная, что случилось с Павлом. Забиваюсь в какую-то подвальную дверь, в кромешной тьме перезаряжаю пистолет на ощупь; тонкий луч пробивается через дыру от выломанного замка. Вынимаю мобильник. Нажав на кнопку, вижу цифры – 2.40. Ещё пять, ещё десять минут жду, сцепив зубы. Решительно выхожу. Иду осторожно, напряжённо вглядываюсь в провалы переулков. Где же он? Где эти люди?
