В стихах Шемшученко нет искусственной усложнённости формы, заведомой неясности выражения мысли. Как в стихотворении о казачьей песне: "Всё так просто, по-русски, без глупых прикрас". А минорный фон многих лирических сюжетов создан трезвым пониманием безрадостной действительности: "Мысль превращается в слова, Когда, безумием объятый, Ты слышишь, как растёт трава Из глаз единственного брата, Когда ночей твоих кошмар Впивается в неровность строчек, Когда о край тюремных нар Ты отобьёшь остатки почек, Когда кружит водоворот, Когда не объяснить событий, Когда копаешь, словно крот, Нору в осточертевшем быте". Но если ты поэт, то отвечаешь не только за себя, но за связь земли с небом. "Между небом и мной неразрывная нить". Поэт как жрец, как пророк, осознающий свою человеческую малость и слабость, но борющийся с ними. Сильный и трагический характер. Показывает мир погрязшим во грехе, но вновь и вновь пытается спасти его в творческом усилии, заклиная стихами: "Слышащий – да услышит. Видящий – да узрит. Пишущий – да напишет. Глаголящий – повторит". Слову придаётся смысл магический, нет, скорее молитвенный. Не всякий талант воюет на стороне Бога: "Не заглядывай в бездну, поэт – Жизнь земная всего лишь минутка. Расскажи, как цветёт незабудка, Поднебесья вобравшая цвет". Не заглядывать в бездну – это очень по-христиански, но, на мой взгляд, излишне осторожно для вольного творца. Заглянуть и остаться прежним – это ли не испытание для сильного характера? Шемшученко много размышляет о судьбе слова в наше время: "Золотые слова растащило по норам ворьё, И аукнулась нам бесконечная наша беспечность". "Позарастала жизнь разрыв-травой. Мы в простоте сказать не можем слова. Ушёл, не нарушая наш покой, Безвестный гений, не нашедший крова". "Как в ржавых механизмах шестерёнки, Скрипят стихи – поэзия мертва... Мы днём и ночью пишем похоронки На без вести пропавшие слова".
Он думает о других поэтах. О бунтарях, ушедших, "не умея служить и прислуживать" и их антиподах, в которых я узнаю некоторых патриотов, распинающихся о любви к России, не православных, а православствующих, действующих с оглядкой на власть и спонсоров: "Врачуем людские пороки За предполагаемый грош. Нам влепят вселенские сроки За вечную трусость и ложь". Показывает мир погрязшим во грехе, но вновь и вновь пытается спасти его в творческом усилии, заклиная стихами, пытаясь создать альтернативу распаду, унынию, согласию толпы со злом: "До хрипоты с судьбою спорь, Но не теряй лица. За женщину – только стоя! За Родину – до конца!"
