Краеугольным камнем возрождающейся приходской жизни, по мнению епископа Андрея, должен стать преображенный, пользующийся доверием паствы священник. Вся жизнь его должна являть собой пример служения идеалам христианства. Владыка подвергает анализу терминологию, сложившуюся в русском православии и высказывает мысль о разлагающем действии самого определения клира как «духовенства», что, по его мнению, гасит стремление пастырей к самоусовершенствованию: «духовенство не делается духовным оттого, что оно носит особое «духовное» платье и длинные волосы; не делается мирянин — «духовным» человеком оттого, что причисляют к духовенству и дают церковно-гражданские права; — нет, но когда он исполняет свои обязанности, когда он через церковное служение и постоянный подвиг возвысится до благодатных переживаний, только тогда всякий клирошанин делается действительно духовным - одухотворенным существом» (59, 694). Безусловно, владыка помятует о дарованной священнику благодати, но утверждает, что «очень часто пастырь своим невниманием к добродетельной жизни заглушает в себе благодать — дар, полученный в хиротонии». Священник обязан постоянно помнить, что он «лишь глиняный сосуд, наполненный славой Божией» и «позаботиться, чтобы не осквернить эти сосуды греховною скверною, а сделать достойным вместить сокровище благодати Христовой» (39, 730). Пастырь обязан постоянно совершенствоваться нравственно и повышать свой
30
общеобразовательный уровень*, но и последнее необходимо подчинять началам морали: «всякий догмат веры есть непременно догмат благочестия и имеет самое ближайшее отношение к нравственной жизни. На догматах церковных основываются все нравственные требования христианского закона: догматы — это базисы добродетели» (36 а, 235). Добродетельная жизнь самого пастыря — основа всей его работы и приведение паствы к благодатной жизни всецело обуславливается преуспеянием собственной жизни духовного наставника. И отсюда исходит основной принцип служения: «Первым признаком доброго пастыря нужно считать полное нравственное его объединение с приходом, когда пастырь живет горем и радостью своей паствы. Как мать переносит свои радости на детей и птица на птенцов своих, так и священник должен отказаться от личной жизни для паствы — «невесты Христовой», с которой повенчан при получении благодати священства» (39, 368). И еще: «добрый пастырь всегда умирает для себя, чтобы жить для Господа и чтобы жизнь Христова открылась в нем» (39, 373).
