ОТул пошел по кругу с кепкой, и Броган сказал, что, если вечеринка в его честь, с него причитается пятерка.
— С меня причитается пятерка, но вы, я думаю, на это не пойдете, — сказал он и протянул два фунта.
Хики, сам ОТул и длинный Джон-Семга, ни разу за все время не раскрывший рта, тоже положили деньги. ОТул передал их миссис Роджерс, когда та вернулась, и предложил «засечь, чтоб не было усушки».
— Большое всем спасибо, — сказала она, засовывая их за чучело совы, стоявшее на каминной полке, под бдительным взглядом епископа.
Миссис Роджерс наполнила бульоном чашки, и Мэри поручили раздавать их. Жир каплями расплавленного золота плавал на поверхности.
— Теперь мне крышка, моя мартышка, — сказал Хики, беря свою чашку из рук Мэри; потом попросил у нее кусок хлеба, поскольку совершенно не привык есть суп без хлеба. — Послушай, Броган, — обратился он к богатому приятелю, — теперь, когда ты человек со средствами, куда ты денешь свои деньги?
— Правда, куда? — сказала Дорис.
— Ну, например, — ответил Броган, подумав, — мы сделаем некоторые преобразования в доме...
В доме у Брогана никто из присутствующих не был: дом находился в Адере, за тридцать миль отсюда, на краю Лимерика. Никто не видел также и его жены, которая, как надо было понимать, жила там постоянно и держала пчел.
— Какие преобразования? — спросил кто-то.
— Обставим, например, гостиную и разобьем цветник.
— А еще что? — спросила Кристалина, думая о всех шикарных платьях, которые накупила бы за эти деньги. Платьях и безделушках.
— А потом, — сказал Броган, опять подумав, — может, даже съездим в Лурд. Не знаю еще, как получится.
— Руку дала бы себе отсечь ради поездки в Лурд! — сказала миссис Роджерс.
— И возвратилась бы опять с двумя, — сказал Хики, но никто не обратил на него внимания.
ОТул налил четыре неполных стакана виски и, отступив немного, проверил уровень во всех стаканах — мужчин всегда ужасно волновала возможная несправедливость при распределении спиртного. Затем расставил бутылки с крепким портером по шесть штук в четырех местах стола и показал каждому из кавалеров, где то, что ему причитается. Для дам был приготовлен джин и апельсиновая.
— Мне только апельсиновой, — сказала Мэри.
— Не будьте такой паинькой, — сказал ОТул и, когда Мэри отвернулась, подлил ей в стакан джину.
Выпили за здоровье Брогана.
— За Лурд, — сказала миссис Роджерс.
— За Брогана, — сказал О'Тул.
— За меня, — сказал Хики.
— Холера тебе в бок, — сказала Дорис, немного захмелевшая от приложения к сидру.
