— Тогда я предлагаю самое лучшее решение: надо наш союз закрепить браком между мной и Демой.
— Это почему же, между тобой и Демой?! — выплюнув сухую кость, вдруг подал голос Пыр. Хвост его медленно вжался между ног, зубы оскалились. — Это как?.. Вы, значит, вступите в брачный союз и вдвоем съедите меня? Ищи дураков… — он угрожающе поднял томагавк, и, выписывая ногами замысловатые зигзаги по полу хижины, начал подбираться к Мыру.
Быр тоже нерешительно вытянул томагавк из-за пояса, и начал неприметно сдвигаться за спину Демы, примериваясь взглядом к ее шее.
— А вы меня спросили? — ласково пропела Дема, перехватывая томагавк за конец рукоятки, с явным намерением метнуть его в Мыра.
Мыр почувствовал себя весьма неуютно. Он знал, что Дема никогда еще не промахивалась.
— Подождите, подождите! — поспешно завопил он. — Вы не так меня поняли! Давайте все женимся на Деме!
— Как, все?! — Быр ошеломленно выронил томагавк. — А как закреплять союз? Все равно кто-то окажется первым…
— Ерунда, — проговорил Пыр, засовывая томагавк за пояс и возвращаясь на свой трон. — Можно и втроем одновременно закреплять союз.
Все некоторое время молчали, ошеломленно переглядываясь.
— Можно, конечно… — нерешительно протянул Мыр.
— Если можно, я — за, — проговорил Быр. — А как Дема?
Дема изящно повертела томагавком, оглядела всех, но не решила, в кого его можно метнуть.
— Чего ее спрашивать?! — грубо выкрикнул Пыр. — Если большинство — за!
— Я не понял, как, все же, осуществлять закрепление союза? — вежливо осведомился Быр.
— Чего тут не понять? — пожал плечами Мыр. — У женщины имеется только три отверстия, куда входит баданга… Пусть каждый выберет себе отверстие, быстренько закрепим союз, да надо поесть. Я проголодался. Да и все остальные, я думаю, тоже…
— Я со вчерашнего дня не ела, — ласково промурлыкала Дема. — Очень уж хотелось отведать твоего окорока, Мыр. Но, так уж и быть, подчиняюсь большинству…
Дема отшвырнула томагавк, сбросила с себя набедренную повязку, сорвала набедренную повязку с Быра, опрокинула его на циновку, как неоднократно делала в завоеванных поселениях, увидев смазливого юношу, и насадилась своим естественным детородным отверстием на его баданга. Пыр поспешно пристроился к ней сзади. Мыру ничего не оставалось, как засунуть ей свой баданга в рот.
Некоторое время слышались тонкое сопение Пыра, жалобные стоны Быра и сладострастное рычание Мыра. Но вдруг великую гармонию всеобщего мира разорвал дикий вопль боли и ужаса. Мыр буквально взвился в воздух. Вместо его могучего баданга трепыхался жалкий, кровоточащий обрубок. Дема жадно и торопливо что-то прожевывала.
