Сыщик не уехал в Афганистан не потому, что боялся испытывать судьбу. Официальная дозволенность убивать… Его, Скворцова, кровные враги действуют здесь, в мирном, почти европейском городе.
4
Жукровский решил действовать по обстоятельствам. Авантюризм был у него в крови и на сей раз завел его в опасный тупик. Того и жди, обложат, как волка на охоте. Нечего надеяться на неопытность охотников, когда их много, слишком много. Жукровский особо не ломал голову над вопросом: кто мог убить Черноусову. Любить Надежду Николаевну было не за что, ненависть она способна была пробудить у многих, поддерживающих с ней не шапошное знакомство. Ясно, что убийца действовал обдуманно, то есть, обезопасил себя. И это означало утроенную опасность для него, Жукровского.
Дернул черт податься в бега! Сейчас, после убийства Черноусовой, весьма красиво можно было практически вовсе выйти из паршивой игры. Любое алиби сработало бы в его пользу. А взятки, то бишь, гонорар брала Черноусова. Да, чужими руками. В данном случае — его, зависимого от нее человека. Она его шантажировала. Словом, был шанс и весь вышел. Как теперь? Куда?
Человек, ценящий компактность, уют, особый психологический климат Львова, не может восхищаться слишком шумным, бесконечным Киевом. Жукровский бесцельно бродил киевскими улицами, отрабатывая варианты дальнейших действий. После обеда позвонит Зине на работу: якобы вырвался на полчаса перекусить, в командировке человек предполагает, а располагают другие. Вечер ему предстоит длинный — к Зине идти опасно, даже если ее еще не вычислили.
Хорошо бы вообще оборвать с ней общение, был-сплыл. Но у него в Киеве только деловые связи, медицинские, которые не менее опасны. Зина может и должна помочь ему удачно покинуть столицу. Придется, очевидно, открыться, но в чем и насколько? Не преувеличивает ли он опасность, полагая, что в связи с убийством Черноусовой за него возьмутся всерьез?
Решился все же, успокоенный дневным телефонным разговором с Зиной, позвонить в некотором роде крестному отцу в медицине. Умный, жизнерадостный старик, доктор меднаук. Главное по нынешним временам — хлебосольный, жена весьма мила, лет на пятнадцать его моложе. Коньячок, преферанс, кофе — и нет вечера.
Анатолий Михайлович оказался дома, узнав, потребовал:
— Ждем вас, Вячеслав. Никаких «нет», раз завтра возвращаетесь домой. Жена вот-вот вернется из института, никаких планов на вечер у нас нет. Ждем!
Вечер прошел точно по схеме Жукровского; ужин, беседа, преферанс. Раздражали развязанность и глупость сына профессора, здорового детины, подчеркнуто не жалующего симпатичную мачеху. Но Жукровский умел не замечать того, чего не следовало. И в первую очередь чужие семейные проблемы. Достаточно своих.
