Выехали тотчас, Валентину дежурный перезвонил в общежитие, прислал машину, благо, недалеко. Однако пташки успели скрыться, оставив на сей раз хороший след: веревку из окна шестого — последнего — этажа, а в кустах — увесистый узел с одеждой, в узле — японский магнитофон, редкость по тем временам. «Визитка» на нем осталась, к счастью — пальчики. В общем, в несколько дней решили тогда все загадки, ворюг взяли с поличным, муж с женой, молодая семья.
А все деды. Одному не спалось, вышел к утру на балкон, глядь — через два подъезда нечто провисло как бы вдоль стены, а потом задвигалось. Дед позвонил быстренько приятелю из того подъезда: погляди поближе, а я вниз. Но прежде сообщил по «02». А внизу успел заметить молодую женщину, в коляску детскую узлы, сняв с веревки, загружала. Дальше розыск шел без сучка, без задоринки. Опять же, старушки включились активно, припомнили молодых мамаш. Красиво задержали эту семейку, следователю практически нечего было делать.
Прежде чем зайти в квартиру убитой, Валентин позвонил в дверь этажом ниже. Очень уж рано началось там веселье, надрывный голос Высоцкого заполнял, казалось, видимое пространство. К Высоцкому Валентин был, можно сказать, равнодушен. Особенно теперь, после недавней его смерти, когда пошла повальная мода на московского барда. Не нравилась Валентину его игра в бывалого «зека», его надрыв души. В общем, не от хорошей, то есть, не от праведной жизни, считал, все шло. А в семь утра рановато для «Баньки по-черному».
Музыка, после звонка, разом оборвалась. Дальше — ни звука. Позвонил коротко трижды. Тишина. Где-то рядом работает участковый, надо успеть побеседовать с жильцами до того, как те разбегутся кто куда.
Полищук нашелся без труда. Дал ему команду наблюдать за окнами, а сам вновь поднялся к затихшей квартире. Дверь не открыли и теперь. Юнцы? Всего вероятнее. Зачем затаились? Чего бояться? Оставил Полищука у двери, сам сбежал вниз, постучал в «караулку» дворника. Анна Петровна открыла тотчас — успела приодеться, повязать нарядный, с блестящей серебряной нитью платок.
— Знаю, сынок, как не знать, кто живет в десятой. Молодая, бойкая такая, гулянка только на уме. От этой музыки весь дом трясет, ночью орет, днем, утром. Говорить — что горохом о стенку.
— Бесценный вы человек, Анна Петровна! Я понимаю, что отдохнуть бы вам сейчас надо, но хочу все же попросить: подымемся со мной, нужно непременно узнать, что в этой десятой квартире происходит, кто там.
