— Вилла когда-то принадлежала моему деду, — сказал он, когда они сошли с яхты в маленькой бухте и ехали в великолепном «мерседесе» между холмов. — После смерти отца она перешла ко мне.
— Значит, ребенком ты никогда здесь не был? — спросила она, глядя в окно на деревенский пляж, где под белыми зонтиками играли дети, и светлые дома, так и просившиеся под прицел фотоаппарата, под неимоверно синим небом.
Его взгляд был тяжел и циничен.
— Я не приезжал сюда на каникулы, если ты об этом. Все детство я безвыездно провел в Афинах, — ответил он, и она вспомнила, как он упомянул трущобы, и покраснела.
Тогда и появилась эта потребность защитить его, в первую очередь от его собственного прошлого, но она не позволила себе думать о том, что это могло значить.
— Ты назвал это место своим домом, и я подумала, что с ним связаны детские воспоминания, — сухо сказала она.
Ее пугало то, что он видел, насколько другим человеком, более мягким, принимающим все близко к сердцу, она стала. Его взгляд был холоден, и она затихла.
— Это единственный дом отца, в котором он не был ни разу на моей памяти, — сказал Никос тоном, не способствующим развитию разговора, — и мне это нравится.
Она не стала спрашивать его об отце. Он привез ее на виллу и сразу отвел в спальню, окнами выходившую на море внизу. Она так изголодалась по нему, что не сказала ни слова против. Если бы они могли оставаться в постели вечно, думала она сейчас, глядя на горизонт.
Здесь, где Никос был такой же частью острова, как оливковые деревья, вопрос о его отце рано или поздно все равно всплыл бы. Тристанна узнала, что его отец вырос здесь, а потом дед Никоса заставил его участвовать в бизнесе. Было трудно определить, кто из них двоих был более суров и властолюбив. Тристанна убедила себя, что стремление узнать больше о семье человека, сотрясшего основы ее жизни, логично, хотя сама прекрасно знала, что причина ее интереса вовсе не в этом.
— Ты знал своего деда? — спросила она однажды, когда они обедали в таверне на деревенской площади.
— Мне непонятна твоя одержимость им, — насмешливо ответил Никос. — Ты что, охотник за привидениями, Тристанна? Остров кишит ими, я уверен. Здесь много святых и мучеников, которые могут тебя заинтересовать, не обязательно копаться в истории моей семьи.
— Это не одержимость, — спокойно ответила Тристанна, прибегая к единственному оставшемуся у нее оружию, и отпила вина. — Но мне действительно интересно. Он построил удивительный дом для человека, о котором ты так неуважительно отзываешься.
