– И кто же этот безумец? – мадемуазель де Лажуа задала вопрос самым легкомысленным тоном, но щеки девушки слегка порозовели от удовольствия. Цветы были великолепны.
– Я вижу, дитя мое, твоя красота не осталась незамеченной при дворе, – Луи-Батист, тяжело опираясь на руку слуги, медленно спускался по лестнице.
– Что вы, отец. По сравнению с блистательными придворными дамами я просто сельская дурнушка, – Виолетта бережно подхватила маркиза под локоть.
– Кое-кто, как я погляжу, думает иначе, – Луи-Батист многозначительно кивнул головой в сторону букета. И тут же велел слуге: – Любезный, посмотри, нет ли там визитной карточки.
– Есть, ваше сиятельство.
Лакей с поклоном протянул маркизу крохотный тисненый квадратик с вензелем.
– Подумать только, герцог де Бофор.
– Франсуа де Бофор? – разочарованно переспросила мадемуазель де Лажуа. И рассеянно выдернула из букета огромную белую розу.
– Кажется, герцог или букет тебе не по душе, дитя мое? – ласково поинтересовался маркиз. – Или ты ждала цветов от кого-то другого?
– Букет очень мил, – Виолетта сама не замечала, что машинально один за другим обрывает лепестки с несчастного цветка. – И герцог де Бофор тоже… очень мил. Говорят, он фаворит королевы. Я должна как-то отблагодарить герцога за подарок? Послать ему письмо?
– Ни в коем случае, – Луи-Батист заговорщицки подмигнул дочери. – Красивые молодые девушки принимают цветы от почитателей как должное.
Маркиза д’Оди с явным облегчением вздохнула. Но розу продолжала мучить.
– Тебя что-то беспокоит, дочка? Твой первый день в Лувре прошел скверно?
– Нет, наоборот.
Тайну, которая беспокоила девушку, она, к сожалению, не могла поведать отцу. Испанское письмо. Содержание бумаги повергло Виолетту в еще большее смятение. С одной стороны, обещание, данное умирающему человеку. С другой… То, о чем просит король Филипп свою сестру Анну Австрийскую, вряд ли пойдет на пользу Франции. Даже столь юное и неискушенное в большой политике создание, как семнадцатилетняя мадемуазель де Лажуа, было в состоянии это понять. А вдруг королева согласится? Покойный кардинал Ришелье, без сомнения, назвал бы это изменой. Но Ришелье мертв, а письмо – вот оно, у самого сердца, прямо под жесткой пластинкой корсета. Письмо, которое в состоянии погубить королеву. Или множество добрых французских солдат и командиров вроде герцога Энгиенского. Если Анна согласится. Но она ведь не обязана исполнять просьбы брата…
– Позавтракаешь со мной?
