– Тише, он недавно заснул. Полчаса назад.
– Что с ним? Вчера, когда я уезжала, он был в полном порядке.
Женщина поманила ее за собой на кухню.
– Здесь можно разговаривать. Так мы его не разбудим. Вы, наверно, Мария? Он предупреждал, что вы придете, и просил вас подождать, пока не проснется. Я думаю, вы вполне успеете пообедать. Ему вкололи снотворное, пару часов он поспит.
– Нет, я останусь здесь. Что случилось?
Медсестра включила электрический чайник.
– Тогда давайте хоть кофе попьем. Что случилось? Ничего особенного. Просто ему около ста лет и очень слабое сердце. Вы его родственница?
По ноткам сочувствия в ее голосе Мария догадалась, что дела Ивана Яковлевича плохи, очень плохи.
– Нет. Я помогаю ему работать над книгой. Мы должны ее дописать.
Медсестра насыпала в чашки растворимый кофе из пакетиков и залила кипятком. Они отпили по глотку.
– Вы не успеете, – вдруг сказала медсестра.
– Что?
– Не успеете дописать. Поверьте моему опыту. Я знаю, как это выглядит – когда осталось совсем недолго. Простите за откровенность. Он запретил вас пугать такими разговорами, но… всегда лучше знать, как обстоят дела на самом деле. Мне надо идти. Он под капельницей, так вы вытащите иголку, когда в бутылке ничего не останется. Последите за этим, пока он спит.
«Ничего вы не знаете!» – хотелось Марии крикнуть вслед медсестре, но она побоялась разбудить Ивана Яковлевича. Она вошла в спальню и увидела Брюса на кровати – землисто-серое лицо на фоне белой подушки. Одеяло еле заметно поднималось и опускалось на его груди. «Ничего страшного, – успокаивала она себя. – Просто глубокий сон». Лекарство из бутылки по каплям поступало в трубку, его осталось совсем немного. Иглу прикрепили лейкопластырем к коже – чтобы не выпала, если рука непроизвольно дернется во сне… Мария присела на кресло рядом с кроватью, обеспокоенно вглядываясь в черты лица, ставшего для нее таким дорогим.
– Пахнет как в райском саду, – вдруг раздался тихий голос Ивана Яковлевича. Он открыл глаза и смотрел на Марию. – От вас пахнет розами, Мария…
Как она умудрилась его разбудить?
– Вы слишком рано проснулись, Иван Яковлевич. Медсестра сказала, что сон будет минимум часа на два. Мне надо вынуть иголку, когда докапает до конца.
Брюс слабо махнул рукой.
– Это я и сам могу сделать. Если хотите, можете идти. Боюсь, я представляю собой малоприятное зрелище.
– Что случилось? Я оставила вас в добром здравии… Как же вы так? У нас еще столько работы над книгой, а вы… разболелись так некстати.
