Ромашка чувствовала себя как в осаде: уроки вождения проходили ужасно, работа была тяжелой, Чарли стал слишком подозрительным, Билли превратился в кошмар, и она очень боялась следующей встречи с насмешником. Имея в запасе кучу времени, Ромашка нарисовала в голове целый голливудский фильм ужасов, где женщин режут пачками, а в конце ее загоняют в пустой комедийный клуб и выпускают кишки.
В этот раз Ромашка работала с Чезом Лоуренсом, милым сорокалетним дядечкой, чьи друзья убедили его, что он неподражаемо рассказывает анекдоты, и однажды, подогретый алкоголем, он вышел на сцену в комедийном клубе в Гастингсе и за пять минут поставил зал на уши. После этого он попытал счастья в Лондоне, и с той поры его карьера пошла в гору, хотя люди с телевидения его игнорировали, ведь быть смешным – это еще не все.
Вместе с Ромашкой и Чезом в одной обойме шел Биллсон Тиллсон, молодой человек, перенесший в прошлом психическое заболевание, – теперь он делился своими соображениями с публикой, и этого оказывалось достаточно для веселья; а также Дулу Уэст, сотрудница юридической консультации, чье выступление состояло из описания известных убийств и песенок о них под аккомпанемент укулеле. Будь ее сиськи на пару размеров больше, она уже давно бы выступала по телевизору.
Биллсон всегда начинал свое выступление с горестного взгляда, которым он минуту обозревал публику, и минута эта длилась бесконечно. Сегодня он начал с фразы: «Мое лекарство на этой неделе что-то не действует», а поскольку он выглядел как плохо одетый филин, это сработало и публика засмеялась. Некоторые даже захлопали. Биллсон продолжал, воодушевленный:
– Когда мне и моей сестре-близняшке Электре было по восемь, моя мать убила отца за то, что он не постриг газон. После того как она его нарезала, нам пришлось съесть по семьдесят рыбных палочек каждому, чтобы освободилось место в морозильной камере, – после этого смешков было намного меньше.
– На следующий день мне нечего было нести в школу на урок кулинарии, так что я прихватил папину ногу, – публика чувствовала, что речь наверняка пойдет о каннибализме, и не была уверена, что у нее хватит духу все это выслушивать.
– Проблема в том, что папина нога так сильно обгорела в духовке, что мне ее не позволили есть, – в аудитории начинались движения и покашливания. Некоторые подозревали, что этот ненормальный персонаж, возможно, вовсе не шутит. Сидевший на задних рядах санитар из психушки начал кричать: «Вон! Вон!», зная, чем все это может кончиться, а вовсе не из садизма. Биллсону не надо было повторять дважды, и он покинул сцену, расстроенный оттого, что самая отвратительная подробность, которую он подготовил насчет того, что его никогда не покажут по телеку из-за того, что в школе его заставляли есть папины ноги.
