— Хорошие гости, — Миша тоже старательно расшаркался на тряпке. — Я видел как-то один дом на побережье после восьмибалльного урагана… В общем, бывает хуже, не волнуйся.
— Да мне начхать! — откликнулся из кухни Леший. — А у вас на Черноморье что — бывают такие ураганы?
— У нас все бывает, — сказал Миша.
И все-таки плиточный пол в кухне был чисто выметен, в сверкающей мойке ни намека на грязную посуду… хотя чистой посуды не было тоже: неверовские перед уходом разбили все, что могли разбить. В углу приткнулся исцарапанный чем-то острым холодильник с сорванной дверцей. На плексигласовых полках вместо колбасы и пельменей лежали вперемежку стопки газет, книги, компьютерные диски и коробки с чипсами. Табуреток не наблюдалось. Обеденный стол без ножек был просто привален к стене. Под потолком висела «сотка» без абажура.
— Возьмись-ка с той стороны. Давай ее сюда, — сказал Леший.
Они положили обезноженную столешницу посреди кухни на древнеримский манер, Леший выгрузил из пакетов коньяк, сардины, консервированные оливки, хлеб и лимон. Достал из-под мойки пластиковые стаканчики и пластиковые одноразовые приборы.
— А теперь смотри на меня и делай, как я. Пол чистый, садись жопой, не испачкаешься.
Леший уселся перед столом, по-турецки скрестив ноги. Открыл консервы, нарезал лимон и разлил коньяк по стаканам. Миша посмотрел на него, набросал в свою тарелку немного снеди, взял стакан, понюхал, пробормотал: «Знатно».
— Ну что, — сказал Леший. — Давай за знакомство. Я был идиот, если честно. Думал, ты или прохиндей, или на бандюков стараешься. В общем, был неправ, извини.
Миша только пожал плечами и вылил в себя коньяк. Задумчиво выдохнул.
— Хорошо, — сказал он.
Леший проглотил свои сто грамм, даже не почувствовав вкуса. Адреналин еще колобродил в крови, а по сосудам поднялась, как в скоростном лифте, теплая оглушающая волна.
— Нет, ну ты молоток! — Леший рассмеялся. — Отбойник! Ты ж их за три секунды в асфальт втоптал и даже не вспотел!.. Скажи лучше, где махаться научился? Чечня? «Альфа»? «Вымпел»?..
— Да нет, я самоучка, — ответил Миша. — Борьба, бокс, потом бои без правил… А что это за «Вымпел»?
Леший махнул рукой, схватил бутылку и разлил по второй:
— А-а… Неважно. Жалко, тебя там не было с нами в девяносто шестом… Надрали бы жопу этим… Ладно. Давай, за тебя. За тебя конкретно. Молодчага. Мне бы роту таких хлопцев, как ты… Эх!
Леший оскалился, шумно вдохнул сквозь сжатые зубы. Его обычно непроницаемое лицо на какой-то миг словно ожило, заходило ходуном, в нем проступили злость и старая, глубокая, как хроническая хвороба, боль.
