Толстые щупальца, украшенные отвратительными круглыми присосками и изогнутыми когтями, метнулись в стороны, с чавкающим звуком впиваясь в стенки цистерны. Конечности напряглись, металл застонал, и существо поднялось навстречу детям.
Димка больше не кричал. Молчала и Лысик. Поднявшись на ноги, она обреченно подошла к мальчику и, нащупав его руку, в который раз за день, крепко сжала ее своей маленькой горячечной ладошкой.
Пара щупалец метнулась вверх и, изогнувшись, зацепилась за края резервуара когтями, но Димка на них даже не глянул. Его глаза увидели новую цель, от которой у него мелко затряслась нижняя губа, а за ней и вся нижняя челюсть, и зубы заклацали, будто от переохлаждения. Гипнотически-медленно поднимаясь со дна цистерны, Кракен размахивал щупальцами и, начинало казаться, что их гораздо больше, чем должно быть… больше, чем может быть даже у такой невероятной твари. И конец каждого щупальца был увенчан мертвой человеческой головой.
Головы скалили зубы, моргали белесыми глазами, кривили бескровные губы в недобрых усмешках и о чем-то безмолвно шептались. И даже не отличая их одну от другой, Димка знал, что где-то там, среди всего этого адского сонма мертвых лиц, есть трое знакомых — хулиганистые братья Копытины.
Уродливая голова Кракена замерла на самой границе бочки, не выдвинувшись из-за разломанной крыши ни на миллиметр. Он не боялся света, — по крайней мере, щупальца, которыми он зацепился за края цистерны, чувствовали себя нормально. Просто по какой-то причине не желал появляться в нашем мире целиком. Огромные черные капли скатывались по лоснящемуся телу, будто слезы. Громадные глаза-плошки отражали в себе два нечетких силуэта — мальчика и девочку. И одинокая извивающаяся щупальца уже тянулась к ним, страшно покачивая украшающей ее мертвой головой, в которой Димка с ужасом узнал младшего Копытина — Вальку. Только сморщенного, облысевшего и словно постаревшего на тысячи лет.
За спиной Димки Лысик придушенно пискнула и вжалась ему в плечо маленьким мокрым личиком.
Щупальце выползло из цистерны и повисло перед ребятами, как большая змея, раскачиваясь из стороны в сторону. Мертвая голова клацала зубами в такт каждому наклону. Белые, как молоко, глаза, бешено вращаясь в орбитах, слепо пялились на притихших детей. Чтобы не смотреть на это уродство, Димка зажмурился. Рука его, непроизвольно, закрыла собой трясущуюся Риту.
Но оказалось, что не видеть зла, это еще не значит не слышать и не чувствовать зла. От вони, которая стекала с мертвой головы вместе с густой черной жижей, сворачивались ноздри, а в уши метрономом стучалось жуткое клацанье кривых зубов мертвого Вальки.
