Петрович прочистил дуло своего ружья и глянул через него прямо на солнце.
— Мне можно? — спросил Алексей. И тоже глянул. Солнце сквозь ружейное дуло слепило больно, до колкости.
— Отец твой, поди, сейчас на седьмом кордоне, не дальше, — сказал Петрович. — По рации, хочешь, вызовем?
Они пошли в лесниковый дом, и Петрович почти полчаса кричал в микрофон:
— «Волга», я — «Иртыш», «Волга», как поняли? Прошу связи, прием!..
Алексею было интересно: вроде Штирлиц на связь выходит, пароли всякие — «Волга», «Иртыш»…
Ответила наконец «Волга» сипловатым, не очень приятным голосом. А потом и папин голос сказал:
— Алеш, ну, как ты там?
— Нормально, — закричал прямо в микрофон Алексей. — Совсем нормально, мы на Михалыча акт составили!
— Какой акт?! — удивилась «Волга» голосом папы.
— Он живой лес рубил!
— А-а… — протянул папа понятливо.
Он был далеко. Так далеко, что потрескивало в динамике маленькой рации, как будто связь была с Северным полюсом, по крайней мере.
— Все нормально? — спросил папа.
— Ага!
Алексей не знал, что еще нужно говорить, когда тебя вызывают на связь, как Штирлица.
— Дай-ка мне… — сказал Петрович и отобрал микрофон. — Нормально, говорю, все в порядке, не беспокойтесь там… Связь кончаю. Привет…
Разговор кончился. И Алексею сразу захотелось домой или просто к папе поближе.
Петрович будто понял это.
— Ну-ка, — сказал он тоном, с каким обращался к тому самому Михалычу, — ну-ка, поди ребятню накорми.
Какую ребятню, Алексей уже знал. На кордоне жили совершенно сиротливые цыплята. Дело в том, что их Петрович взял с инкубатора. Без настоящей матери, значит, цыплята. А на кордоне жили вполне взрослые индюшки. Вот они и усыновили цыплят. Наверное, потому, что собственных детей у них почему-то не было.
Алексей вроде бы понимал этих желтовато-белых, пискливых и беспокойных сирот. У них никого-никого на всем свете. Только индюшки. Серьезные такие, заносчивые и важные.
— Ты корми, корми ребятню. Пшено, знаешь, где? — подал голос Петрович.
Алексей знал, где корм для цыплят. Пошел в сарай, под крышей которого и располагалась вчерашняя спальня, похожая на аптеку.
В сарае жили непуганые воробьи. «Вот же какой народ! — подумал Алексей. — Везде ему весело. На асфальте — без асфальта!»
— Не для вас это! — сказал он воробьям, зачерпнул полную миску податливого, текучего пшена, выбежал во двор, а цыплята тут как тут. Пискливые, забавные, одинокие, хотя приемная мамаша-индюшка и наблюдает за ними — все ли в порядке.
