По мнению Ланжерона, князь Потемкин во многих отношениях оказывался не только бесполезным, но и вредным.
Примером своей неряшливости, беспечности, сибаритизма он испортил дух дисциплины войска. Благодаря его нерешительности и совершенному отсутствию в нем военного таланта, турецкая война затянулась. Военачальники более способные, как, например, Румянцев, Репнин и Суворов, были стеснены в своих действиях упрямством и деспотизмом «сатрапа».
Лежа на диване по целым месяцам во время самого разгара турецкой войны, главнокомандующий Потемкин лишь изредка видел войско. Он никогда не делал смотров. В течение всей войны он всего-навсего был раза три на коне. По целым месяцам Потемкин он заставлял ждать ответа генералов, толпившихся в его передней и требовавших разъяснения важных вопросов.
Он разговаривал лишь со своими лакеями, оскорблял побоями людей важных, и это ему сходило с рук, потому что в сановниках и генералах, его окружавших, не было ни малейшей доли чувства собственного достоинства: Репнин, например, буквально трепетал перед Потемкиным и рабски ухаживал за ним (Le prince Repnin tremblait devant le favori, qui avait ètè à ses ordres dans toute la dernière guerre et estimait un dès regards de ce parvenu comme la plus grande faveur qui put encore lui étre réservée).
В качестве президента военной коллегии, Потемкин, как считал Ланжерон, был виновником ужасных беспорядков, так что вся военная администрация после него представляла собою сплошной хаос.
Именно Потемкину Ланжерон главным образом приписывал общий упадок войска в последнее время царствования Екатерины II.
Произведенный Ланжероном военно-политический анализ положения России в конце XVIII-го столетия был в высшей степени неутешителен. Беспрестанно воюя, он, тем не менее, довольно многое смог увидеть и понять.
Картинка. ПЕРЕПОЛОХ В ЗИМНЕМ
Казалось, что голова вот-вот расколется надвое или просто взорвется, разлетится на мелкие кусочки. И даже хотелось, чтобы это поскорей случилось, чтобы боль, наконец, отпустило.
Ледяные компрессы не только не помогали, но не приносили ни малейшего облегчения. Старый шут Ламбро Кацони суетился, прыгал, но ничего придумать не мог — голова императрицы раскалывалась шестой день подряд. Не было уже сил ни думать, ни говорить. Платоша Зубов простыл вот уже восемь дней лежал с высокой температурой в своем имении Гиреево, куда он поехал на один день; но так и застрял. Отсутствие мужского тела, тем более, молодого мужского тела — все это и привело к Екатерине боль, очень много боли. Екатерина даже решила, что если в течение двух дней Платоша не приедет, то придется заняться поисками нового фаворита.
