Словом, разведясь с этим милым человеком, знакомая Вероники вздохнула с облегчением. Шли годы, сын рос и постепенно, к ужасу своему, мать начинала угадывать в нем фамильные черты своего незабвенного супруга. Мальчик буквально до мелочей повторял поведение отца: он не любил мыться, разбрасывал свои вещи, ленясь убрать их на место, ни к каким хозяйственным делам сам интереса не проявлял, а если мать пыталась заставить его вынести мусор — дело доходило до скандала. Как только ребенок немного подрос, его стали замечать в компаниях старших приятелей, пристрастивших мальчика к генетически предопределенным ему запретным плодам: алкоголю и сигаретам. Подросток научился хамить, стал неуправляемым, к матери относился как к кухарке и прислуге. Взрослый сын стал полной копией своего отца, исчезшего из его жизни, но оставившего своему ребенку полную и непреложную инструкцию поведения, записанную в хитро закрученной спирали ДНК.
Рассказ знакомой вспоминался не безосновательно. Каждый раз, после недельной разлуки, подхватывая Димку на руки чтобы зацеловать и защекотать, Вероника чувствовала, как набегает на ее лоб быстрая тень. Ребенок, с каждой неделей, становился все больше похож на своего отца. И даже не столько внешне — у мальчишки были светлые волосы матери и ее широкая белоснежная улыбка — сколько по натуре своей. Вероника, взглядом полным тревоги, замечала это в Димкиной ненасытной жажде лидерства и в его умении умно соврать, когда это выгодно. Впрочем, будем объективны: мальчик был добрым, открытым и ласковым…
Кстати, а может, и некстати вовсе, Вероника разгоняла облака опасений анекдотиком про мужика, бродящего по птичьему рынку с медведем на цепи и ищущего «того гада, который ему в прошлом году продал этого хомячка!»
Такие вот теперь были в жизни Вероники монстры, сурки-хомячки! Но реалии своей жизни Вероника воспринимала вполне терпеливо. Навсегда избавиться от прошлого не получится никогда. Реальнейшее подтверждение тому то, что все мужчины в ее жизни, так или иначе, похожи на него. И вроде бы сначала Вероника не видела ничего общего между своими избранниками, но потом убеждалась: у Николая его глаза, у Анатолия — его фигура, а у Романа — в точности его интонации и смех. Это неизбежно, но не смертельно. Главное, что у нее есть эта жизнь, и есть Димка. Моя жизнь и мой Димка! И пока все так, как есть — никакие монстры меня не достанут.
…Началось все давно, в школе. Игорь Веронику вычислил сразу: красивая девчонка, отличница и звезда школьного хора. Такая ему и нужна была, потому что он любил, чтобы ему доставалось все самое лучшее. Сам Игорь, по воспоминаниям его бывшей одноклассницы и подруги, тоже был звездой в своем роде: в гомонящем перед началом урока классе на несколько секунд повисала тяжелая пауза, когда входил этот невзрачный на вид паренек. Взгляды ребят невольно обращались к нему, будто бы он нес им какую-то весть, определяющую их будущее на сегодняшний день. Потом школьники снова принимались за свою болтовню, а к Игорю уже спешили подойти несколько приближенных приятелей, чтобы поздороваться и обсудить свои новости. Он был лидером, формальным и неформальным, его уважали и боялись приятели. И даже учителя, ставившие ему двойки или вызывавшие родителей Игоря за ту или иную его проделку, не смогли бы поклясться в том, что не опасаются его. Объяснить свои опасения они бы не смогли. Чем же так пугал худенький подросток окружавших его людей? Дикими выходками? Вероника не смогла бы припомнить не одной. Напористым хамством? Не было такого. Игорь, вообще, ни с кем и никогда не ссорился в открытую. Да и не напугаешь российского учителя из школы, расположенной в спальном районе, ни знанием русского матерного, ни угрозами вроде: «Вы еще пожалеете, что поставили меня в угол»!
