— Она журналистка, в газету писала. Сейчас здесь в редакции «Чистоты» работает.
— Ты тоже не последний человек, — лениво возразил Паша.
А вскоре он узнал, что Павел Петрович Седов теперь настоящий герой. Кумаров самолично не постеснялся заявить это, несмотря на то, что ему гордиться в этой ситуации было нечем, кроме обалденного поноса. Зато осияв подчиненного славой, Саша обращал отблески сияния и на свою персону.
Потом Опавший Лист затеял целую пиар-компанию на тему чудесного спасения возлюбленного Учителя от неминуемой гибели, и снова Седов выглядел спасителем Светоча. Исходя из вышесказанного, присутствие героя рядом с Учителем никому не казалось странным. Так Седов стал личным несменяемым телохранителем страшного человека. Теперь Паша на базе и дома почти не появлялся. Целый день он был тенью Учителя, а ночевал в комнате по соседству с его спальней в Башне Ужаса.
Когда Паша приехал в памятное место первый раз, Кумаров показал ему развороченное окно в подвал:
— Видишь! Покушение-то не случайное. Уже пытались до Учителя добраться!
— А почему именно в подвал лезли? — рассеянно спросил Паша, с озабоченным видом рассматривая дело рук своих.
Кумаров почесал затылок. Они стояли в том самом месте, где упал в обморок Роман, увидев изуродованное тело своей жены той страшной ночью.
— Не знаю… Но в окна на этажах влезть труднее — высоко и стеклопакеты с закаленным стеклом. Дверь у нас бронированная. Только подвал и остается.
— Думаю, — выдал резюме Седов, — сюда пытались пробраться обычные воры. Увидели богатый дом на отшибе и решили поживиться вашими запасами, что в подвале хранятся.
— У нас в подвале нет запасов.
Паша наморщил переносицу — он знал, что в этом подвале хранились только страшные секреты. И знал — Кумаров об этом говорить не будет. На следующий день, улучив минутку, когда никто его увидеть не может, Паша спустится сюда, чтобы отколоть тонкую щепку с деревянных полов в середине комнаты, под вбитым в потолок металлическим крюком. Сейчас он только обдумывал это.
— Они-то этого не знали. А потом услышали посторонний шум и смылись.
— Может быть, — согласился его начальник.
— Мальчики, идите обедать! — раздался приветливый женский голос из кухни.
…— Ты кушай, сынок, кушай! — угощала Оксана Петровна худощавого рыжего паренька. Она была маленькая, как говорят, сухонькая, но очень подвижная и даже беспокойная женщина. Возраст Оксаны Петровны каждый определял по-своему. Для двадцатилетних — бабуля, для тридцатилетних — тетка, а кто постарше — просто равняли на себя.
