Если изобретён мотор, если в мире профанном мальчик-рассыльный перебирает педали велосипеда, а делец дает адрес шофёру, — значит ли это, что ноги человека устарели и отменены? Мой дорогой брат, наука дает ответ на все, кроме того, на что она ответить не может. Там, где беспомощна таблица умножения, — там пытливый дух человека бредёт по старым и испытанным путям великих мудрецов, по путям символического познания и мистического постижения.
Упитанный и апатичный кот, с малого возраста лишённый дурных вожделений, третьим вступает в беседу пожилых людей. Рука Егора Егоровича гуляет по шерсти кота, ухо слушает, голова мыслит особо и не совсем связно с разговором. В книжечке, которую он вчера не без труда разбирал, был изображен ведический бог Индра, многовласый старец, распростёрший руки, — и руки его заросли бородой до последнего пальца. Брат Жакмен похож на бога Индру, — хотя в петлице брата Жакмена орденская ленточка почётного Легиона, а во рту золотой зуб, единственный целый зуб его верхней челюсти. Зуб исчезает за губами — и вновь выскакивает из леса седых волос. Вместе с ним выкатываются слова ниткой жёлтого подобранного янтаря:
— Чего мы ищем и добиваемся? Мы ищем в веках потерянное слово. Наука нам говорит, что человек никогда не был блажен и не был всеведущ, а что был он, скорее всего, обезьяной; и наука, конечно, права, — да что толку в её правоте? Все равно нам невозможно и невыносимо жить без веры, должен быть ключ к загадке бытия — и слово должно быть найдено. И вот мы ищем его, зная, что найти его невозможно, но наслаждаясь его исканием.
Егору Егоровичу представилось, что вот Анна Пахомовна потеряла ключ от комода — и ищет, ворчит, все швыряет, поминает недобрым словом фам-де-менаж, которая тут ни при чем, потому что ей ключ никогда не доверяется. Но знай Анна Пахомовна, что ключ окончательно потерян в веках…
И он робко говорит:
— Что же искать, если знаешь, что найти нельзя? Золотой зуб исчезает — и снова выскакивает с пузырьком слюны:
— Мой брат, идеал недостижим, иначе он не идеал. Так что же жить без идеала? Вы не охотник?
— В каком смысле?
— Ну, с ружьём не охотились?
— В молодости случалось. У нас под Казанью сейчас же леса, много зайцев и волки, конечно, И медведи есть.
— А олени?
— Оленей под Казанью близко нет. Лисиц много. А птицы сколько угодно: утки, гуси, и потом вот эти, — не знаю, как по-французски, — де-глюхарь, де-рябтшик и всякие другие.
Золотой зуб, омытый глотком мандарен-кюрасо, точно и чётко накалывает на невидимом пергаменте прекрасный рисунок:
