Однако смерть Кривого Рема словно перечеркнула жизнь Кирика чёрной полосой. Как ни старался юноша, за неделю пути из Шарны в Стрэну ему не удалось украсть ни единой кроны, а медных монет, что изредка попадали ему в руки, едва хватало на пропитание. На закате седьмого дня Кирик прибыл в Стрэну с пустым брюхом и медяком в кармане. От голода у воришки кружилась голова. Чумаки, с которыми он путешествовал, устроились на постоялом дворе, а Кирик, отдав последний медяк за кусок хлеба, остался на улице. Прямо у порога трактира он с жадностью проглотил серую пористую краюху и отправился бродить по городу, надеясь хоть что-нибудь украсть, а ещё ему нужно было где-то переночевать…
Лавки и рынки Стрэны были уже закрыты, улицы - пусты. Редкие прохожие сторонились мальчишки в пыльной одежде: их смущал его голодный ищущий взгляд. Кирик прошёл уже несколько кварталов, но ничего подходящего ни для ночлега, ни для кражи не обнаружил. А есть хотелось страшно: серый грубый хлеб исчез в его желудке, как в бездонной пропасти. К ночи голод стал невыносимым, он занял все мысли Кирика, и от отчаяния юный воришка сунулся в первый попавшийся дом. Он надеялся раздобыть еды, но чёрная полоса продолжалась: скромный двухэтажный домик на краю богатого квартала на поверку оказался графским казначейством, защищённым магическим щитом и ротой гвардейцев. Кирик шагнул на магический рубеж и оцепенел от испуга: деревянный домик на глазах превратился в каменную башню, окружённую солдатами в багряных мундирах и высоких шлемах с гербами Стрэны.
Страх спас невезучего вора - он не успел войти внутрь охранного круга, и, когда стражники бросились к нему, вырвался из колдовских пут и понёсся прочь, не разбирая дороги. Пытаясь сбить преследователей с толку, Кирик петлял по городским улицам и глухим переулкам, перелезал через заборы, перешёл вброд мелкую речушку, закованную в мраморное русло. Он бежал и бежал, пока не оказался у городских ворот. Кирик ринулся к ним, но стражники перехватили неудачливого вора. К счастью, они ещё не знали о попытке ограбления казначейства и просто велели мальчишке убираться прочь, заявив, что ворота закрыты на ночь. И Кирик, глотая слёзы, побрёл вдоль городской стены. Вскоре он натолкнулся на разбитую телегу, и, чтобы не уходить далеко от ворот, заполз под неё и свернулся калачиком. Ему было холодно, голодно и обидно: удирая от гвардейцев, он порвал куртку и потерял нож - единственную вещь, которую можно было продать или обменять на еду. Кирик чувствовал себя не талантливым карманником, а никому не нужным беспризорником, каким был шесть лет назад, когда его подобрал Кривой Рэм.
