— Мистер Вульф в это не верит.
— А что думаете по этому поводу вы, Арчи?
— Послушайте, мне платят вовсе не за то, чтобы я думал. По словам мистера Вульфа, если бы мне платили за мысли, то я перебивался бы на пособии по безработице. Я получаю жалованье за беготню, поиски фактов и улик и за то, что притаскиваю всех, от Джимми Грека до королевы Великобритании, сюда, чтобы Его светлость мог их допросить в комфорте собственного дома.
Произнеся этот маленький спич, я почувствовал себя лучше. На Фрица речь не произвела сильного впечатления, и он с кислой миной вернулся к своим трудам. Я отнес кофе в кабинет и занялся имитацией деятельности, переложив с места на место бумаги и сменив ленту в машинке. Исчерпав этим свою фантазию в изобретении трудовых процессов, я решил, что настало время подышать свежим воздухом. Я не желал быть дома в то время, когда Вульф спустится из оранжереи; мне хотелось при следующей встрече уже отрапортовать ему о достигнутых успехах.
— Когда я в десять тридцать вышел из дома, небо оказалось затянутым облаками, но в целом было достаточно тепло. Я зашагал на восток, избрав такой темп движения, который в книгах, посвященных сохранению здоровья, наверное, классифицирован как «пользительный». На Шестой авеню я повернул к северу, бросив краем глаза взгляд на шпиль, украшающий вершину Эмпайр-Стейт-билдинг. Надо не забыть спросить Вульфа, относится ли этот шест к его любимым архитектурным украшениям. Вообще-то я ничего не имею против него, но все же мне гораздо больше по душе сверкающий серебром шпиль небоскреба компании «Крайслер».
Неподалеку от Таймс-сквер я задержался, чтобы выпить стакан молока у стойки, где подавали ленч, и продолжил путь на север и восток, пока не дошел до Первой авеню и начала Пятидесятых улиц. Когда я свернул в квартал, занятый редакцией «Газетт», на моих часах было без семи минут двенадцать. Рядом с входом стояли две полицейские машины и три микроавтобуса мобильных телевизионных команд. Зеваки толпились на тротуаре и пялились на здание, словно ожидая, что из его окон сейчас начнут выпрыгивать люди.
«Цирковое представление в разгаре», — подумал я, проходя через вращающуюся стеклянную дверь в фойе здания. Фойе высотой в два этажа было сооружено в готическом стиле. На мраморной стене сияла неоновым светом эмблема «Газетт». Среди толпящихся в помещении людей я узрел двух копов с младенческим выражением лиц. Ни один из них мне не был знаком. Я подошел к стойке, где расписался в книге посетителей, охранник тем временем позвонил Лону. — Он вас ждет, — промычал страж сквозь сандвич с ветчиной и выдал мне обернутый в прозрачный пластик пропуск, который я тут же прикрепил к лацкану пиджака.
