В пятницу вечером Лили и я отправились поужинать к «Рустерману»; это была компенсация за то, что я затащил ее накануне на стадион. Вообще-то я ничего не имел против, так как телятина в вине оказалась вполне приличной, лишь немногим уступая стряпне Фрица. Мне казалось, что я прекрасно скрываю свое беспокойство, но, очевидно, следовало постараться сильнее.
— Тебя гложет какая-то мысль, любовь моя, — заявила Лили и, потянувшись через стол, положила ладонь на мою руку, глядя своими темно-голубыми глазами прямо в мои зрачки. — Не хочешь ли сказать старому доброму доктору Роуэн, что тебя беспокоит?
— Я бы сказал, да говорить нечего, — объяснил я с унылой ухмылкой. У меня какое-то странное чувство… предчувствие относительно «Газетт».
После этого я поделился с ней сведениями о событиях последних двух дней, включая объявление в «Таймс», которое она, оказывается, видела. Когда я закончил, она внесла свой вклад, поведав мне о Кэролайн Хаверхилл, с которой встречалась несколько раз по делам благотворительности.
— Дама постоянно готова взять на себя ответственность, — одобрительно сказала Лили. — Во всех советах, где мы вместе работали, она постоянно оказывалась председателем. Принятие решений — ее стихия; Я думала, не кончится ли дело тем, что Кэролайн в один прекрасный день возглавит «Газетт». В этом предположении я особенно укрепилась, познакомившись с ее мужем.
— Мне кажется, что ее свекровь думает точно так же, — вставил я. — Или по крайней мере ей хотелось бы, чтобы так было.
После десерта Лили предложила пойти в «Черчилл» немного потанцевать, но я уговорил ее отказаться от этой идеи.
— Не верю своим ушам, Эскамильо, — сказала Лили, употребив прозвище, которым наградила меня несколько лет назад, после того как я хитростью спас ее от несколько возбужденного быка на зеленом пастбище[14]. — Неужели тебе не известно, что только женщины отказываются от предложений, ссылаясь на головную боль? Не могу припомнить случая, чтобы ты отказывался потанцевать, во всяком случае со мной. Ты меня потряс.
Вопрос был разрешен после того, как я железно пообещал, не пытаясь сбежать под каким-либо предлогом, протанцевать с ней весь вечер следующей пятницы. Проводив Лили до дверей ее дома, я вернулся к ожидающему такси и в одиннадцать тридцать уже был в особняке из бурого известняка.
Вульф восседал на своем месте в кабинете с полупустым стаканом пива и кроссвордом из лондонской «Санди таймс».
— Кто-нибудь звонил? — поинтересовался я.
