Дин, который видимо тоже разменял свое семидесятилетие, был дюйма на три повыше Хэрриет, имел свою собственную белоснежную шевелюру и носил смешные усы, ужасно похожие на детскую зубную щетку. Гримасу на его физиономии можно было истолковать: «Я-предпочел-бы-быть-где-угодно-но-только-не-здесь». Я в глубине души искренне пожалел, что его желание не исполнилось. На нем был двубортный синий в полоску костюм, который тоже тянул долларов на пятьсот, и университетский галстук. Само собой, его альма-матер был Йель. Я протянул руку, и он пожал ее без всякого энтузиазма.
Когда мы вошли в кабинет, я представил всех друг другу, провел миссис Хаверхилл к красному кожаному креслу, Дин самостоятельно разместился в желтом.
Она, инстинктивно почувствовав, что Вульф терпеть не может рукопожатий, руки не протянула. Но он поднялся на ноги, что являлось проявлением глубокого уважения, хотя до гостьи, видимо, это не дошло. Обычно он не утруждает себя вставанием, особенно при появлении женщин.
— Мистер Вульф, — начала она приятным, четким голосом с легким южным акцентом, — благодарю вас за то, что согласились нас принять. Эллиот… мистер Дин попросил разрешения сопровождать меня, и я не стала возражать при условии, что он будет считать нашу беседу конфиденциальной.
Дин с недовольным видом наклонился вперед и с одышкой проговорил:
— Хэрриет, я еще раз хочу напомнить вам, что выступал против этой встречи.
— Эллиот, умоляю… — негромко, но с жесткой ноткой в голосе произнесла миссис Хаверхилл.
Дин заткнулся и мрачно уставился на массивную резную фигуру из эбенового дерева, которая когда-то послужила для Мортимера орудием убийства.
— Мистер Вульф, — продолжила она с легкой улыбкой, — прежде чем мы перейдем к делу, я хочу кое-что сказать. Во-первых, мне много лет тому назад следовало бы написать вам и выразить благодарность за то внимание, которое вы постоянно оказываете «Газетт». Мистер Коэн и мистер Бишоп часто рассказывали мне о тех эксклюзивных материалах, которые вы предоставляли нашему изданию. Вы — добрый друг нашей газеты.
— Мадам, — сказал Вульф, поудобнее устраиваясь в кресле, — мы даем ровно столько, сколько получаем. Мистер Коэн постоянно оказывает нам неоценимую помощь. В целом, думаю, мы квиты.
Хэрриет Хаверхилл кивнула. — Тем не менее мы высоко ценим вашу дружбу. И одно из ее проявлений — то милое письмо, которое вы поместили в «Таймс».
— Я всегда говорю то, что думаю, — ответил Вульф. — И меня не надо убеждать в достоинствах «Газетт».
