Остаются, конечно, еще расходы на продовольствие и книги, но в целом вы, видимо, суть дела уловили. Если говорить кратко, то для содержания нашего дома требуется немалый приток наличности. А приток этот бывает только тогда, когда у Вульфа возникает склонность поработать, что, в свою очередь, случается лишь тогда, когда счет в банке опускается до критического пятизначного уровня. В данный момент до опасной черты было еще далеко, а завтра, когда я оприходую щедрый дар мистера Гершмана, мы окажемся от нее еще дальше. Итак, мы могли предаться лени.
Я вернулся на Тридцать пятую улицу в самом начале шестого, это означало, что Вульф еще развлекается со своими орхидеями. Я открыл сейф, упрятал туда свежеиспеченный чек и отправился в кухню, где Фриц на пятой скорости заканчивал приготовление ужина.
Налив себе стакан молока, я спросил:
— Что за программа на сегодня?
— Грудка цыпленка в сливках и паштет из гусиной печенки с отварной лапшой, — ответил Фриц. — Я помню, как мистеру Коэну понравилась цыплячья грудка, когда он посещал нас прошлый раз.
— Прекрасный выбор, — сказал я, совершенно не кривя душой.
Фриц — просто волшебник в том, что касается цыплят. Правда, он чародей и во всем, что связано с говядиной, бараниной, свининой, телятиной, а также рыбой любого сорта и вида. Если где-нибудь для поваров — как для хоккеистов — имеется зал Славы, то Фрицу там самое место. Я так и вижу его фотографию и надпись на бронзовой пластинке: «Он делал счастливым самого Ниро Вульфа! Одного этого достаточно, чтобы вечно пребывать в зале Славы».
Нельзя сказать, что между Фрицем и Вульфом не возникало противоречий по вопросам еды — некоторые схватки, которые мне приходилось наблюдать, были просто великолепны. Однажды это случилось, когда Фриц в качестве приправы к блюду жаренных в масле скворцов использовал эстрагон и шафран: Вульф встал на дыбы и отказался есть, утверждая, что скворцов следует готовить только с шалфеем[7]. Несмотря на отдельные различия во взглядах, Вульф прекрасно знает, что результативность Фрица в игре приближается к ста процентам, и поэтому ссорится с ним очень деликатно и весьма редко.
Когда я вернулся в кабинет, чтобы закончить письмо, мой желудок уже мечтал о грудке цыпленка. Письмо адресовалось любителю орхидей из Пенсильвании, желавшему ознакомиться с коллекцией Вульфа. Босс дал разрешение. Вульф практически никогда не отказывает серьезным людям, желающим взглянуть на его бесценные орхидеи. Я называю это тщеславием; он же твердит об обмене информацией, хотя посетители всегда узнают значительно больше, чем сами могут сообщить Вульфу или Теодору.
