В тускло освещенную двумя свечками срочную операционную центральной больницы поскреблась маленькая седенькая старушка с большим мешком за спиной.
— Милыя! А хдейт тута спокой прыемнай, а? Чейт заблукала я, уж скажи, милыя!
— В вечный тебе пора, а не в «прыемный», — пробурчала себе под нос медсестра, кипятившая инструменты на спиртовке. — Прямо, бабушка, прямо! Не дошла ты еще. Во-от туда тебе.
— Ото пряминько? От спасибо-то! Обойди тя Жнец, ох, святый серп его, дай тебе здоровья! А чейт светится-то у тебя, ась? Ото тута, в уголку-то?
— Светится? Бабуль, шла б ты в «спокой», а? Ой, и правда! Ой, мама, что это? Ой, мамочки! Райн Харат! Райн Хаара-а-ат!!!
Из прорезей на одной стороне мешка складывалась светящаяся надпись «Извините!». К веревке на горловине была прицеплена записка — самые заурядные бумага и карандаш, никакой экзотики — «Никому не говорите. Если надо еще — нарисуйте цифру на окне». Из мешка райн Харат, хирург, и райя Дина извлекли 30 ослепительно сияющих шариков. Вели они себя дружелюбно, удрать не пытались, сидели, куда посадишь. Через час у операционной бушевал скандал: свет хотели все, шариков явно было меньше, чем желающих. Страсти накалялись. После того, как драку отоларинголога с гастроэнтерологом удалось прекратить, было решено распределить шарики по три на этаж, и по одному дополнительно в каждую операционную. На восемь трехэтажных корпусов этого, конечно, было мало, но цифра «2000», сразу же нарисованная на окне масляной краской, внушала надежу на изменения в жизни. Про старушку никто уже не помнил — таких много. А старушка добралась до дома только к утру, еле крутя педали от усталости. Дора сгрызла кусок холодной запеканки и рухнула в постель, даже не попытавшись вымыться.
Утро было ужасным. Ну, положим, утро — сильно сказано, но… А как встала — так и утро, кому какое дело! Подумаешь — три часа дня! Ей-то не легче! Болело все. Дора неплохо знала анатомию, но о существовании таких мышц в таких местах… Ужас! Зато сейчас старушку она изобразила бы виртуозно, даже притворяться бы не пришлось. Нет, нафиг такие подвиги! Вот посмотрим, что из сегодняшней ночи получится — и, если будет так, как надо, будем новых знакомых припахивать! У них порталы, им педали крутить не надо — пусть они и несут свет в массы! А мы, Дора Первая, стары уже так развлекаться. Дора облепилась перцовым пластырем везде, где достали руки, и стала ползать по дому. Надо хоть пыль вытереть, что ли. Хоть где-то, хоть что-то, чтобы хоть домой не противно возвращаться было. Завтра ведь уйдет неведомо, на сколько — а здесь и так хоть капусту сей на полу.
