«Здесь, наверное, поселились крысы, — подумала Джесс, и ее передернуло. — Будем надеяться, они отсюда уже ушли!»
Покрытое густым слоем пыли зеркало над камином ничего не отражало. На каминной полке стояли две сплошь затянутые паутиной фарфоровые вазы — возможно, Эдвардианской эпохи. Между ними висели молчащие часы. Они напрасно ждали, пока кто-нибудь их заведет. Часы, как заметила Джесс, остановились в десять минут пятого — странное совпадение! Именно в десять минут пятого Селину Фоскотт едва не задел пронесшийся мимо «мерседес».
Вторая комнатка оказалась столовой. Вокруг квадратного дубового стола, покрытого вместо скатерти пылью, стояли четыре стула с высокими спинками. Еще два таких же стула притулились у стены, скорее всего, стол раскладной. В столовой обстановка того же периода, что и в гостиной, — начало двадцатого века, до Первой мировой войны. На стене две литографии, выцветшие и пожелтевшие. На ближней две женские фигуры, закутанные в материю, одна под вуалью. Они стоят на развилке дорог. Дама под вуалью указывает на правую дорогу. Вторая, очевидно более молодая, прижала руку к груди, а второй рукой тоже указывает на правую дорогу. Джесс посмотрела на надпись внизу.
— «Руфь и Наоми, — прочитала она вслух. — Куда ты пойдешь, туда и я».
Вторая литография, висящая чуть поодаль, тоже отображала библейский сюжет.
— Они не покупали ничего нового, — неожиданно сказал Картер. — Должно быть, здесь вели хозяйство еще их деды, а то и прадеды, а последними — их родители. Как зовут теперешнего владельца — Илай? Если бы все шло своим чередом, после родителей на ферме должны были хозяйствовать Илай с братом.
Да. Если бы все шло своим чередом. Если бы Натан Смит не положил всему конец…
Не говоря ни слова, Картер и Джесс вышли из столовой и проследовали в просторную кухню, расположенную в тыльной части дома. При кухне имелась еще маленькая, выложенная камнем прачечная, в которой стояли старинный гладильный каток — чтобы с таким управляться, требуется сила землекопа — и большой серый эмалированный цилиндр на толстых гнутых ножках.
— Паровой котел, — заметил Картер, снимая крышку и заглядывая внутрь. — Здесь кипятили белье. Ему лет шестьдесят, не меньше! Им и в голову не приходило купить стиральную машину.
Они вернулись в кухню. Тарелки на открытой полке давно заросли пылью. На крючках висели такие же пыльные кастрюли. К стене приколот пожелтевший календарь двадцатисемилетней давности. Тюлевые занавески сплошь затканы паутиной, хотя самих пауков давно нет. В углу две пары резиновых сапог, запачканные давно высохшей грязью, за дверью висит старый рваный дождевик.
