— Семейные снимки! — прошептала она.
Уэсткотт и его служащие тоже образовали своего рода семейство. Да и как может быть иначе? Они каждый день с утра до ночи вместе, трудятся бок о бок и даже спят под одной крышей. На фотографии Уэсткотты, естественно, заменяют родителей. Мастер на все руки Берт исполняет роль пожилого дядюшки. А трое молодых? Настоящий дом Дэвида Джонса совсем недалеко, там его родня. Может, Уэсткоттам казалось, будто они замещают родителей для двух девушек-иностранок? Нет, судя по тому, что сказала Бронвен Уэсткотт Филу Мортону. Она нанимательница, соизволила указать хозяйка, а не ангел-хранитель. Но теперь она чувствует себя виноватой, потому что ей кажется, будто она уделяла девушкам мало внимания.
Семейные снимки о многом говорят человеку постороннему. Может быть, именно поэтому Илай унес все фотографии с фермы «Сверчок», хотя все остальное оставил?
Джесс пристальнее вгляделась в снимок. Ева Зелена и Дэвид Джонс стоят рядом. Интересно, кто велел им встать именно так? Фотограф? Или Дэвид сам пробрался поближе к Еве? Он даже наклонился к ней, а она стоит прямо и смотрит в объектив. Поза Дэвида Джонса и покровительственная, и собственническая. Он отождествляет себя с ней. А Ева, судя по ее позе, стоит отдельно от всех.
Джесс поняла: она должна вернуться в «Твердую поступь» и еще раз побеседовать с Дэвидом Джонсом.
В сумерках, когда день незаметно сменяется ночью, на ферму «Сверчок» наведался гость. На горизонте алела лишь узкая полоска заходящего солнца. Взошла луна — бледная, тусклая, словно больной ненадолго поднялся с кровати. Впрочем, даже в бледных лунных лучах двор высвечивался достаточно ясно.
Гость старался избегать открытых участков. Он медленно обходил двор по периметру, прячась в удлиняющихся тенях. Добравшись наконец до коровника, он скользнул внутрь. Здесь было по-настоящему темно, но гостю не требовался свет. Он и так прекрасно все запомнил. Над головой на холодном ветру потрескивали листы рифленого железа. Как промозгло и неуютно на вершине холма! Должно быть, здесь холодно всегда, даже летом. А зимой — лютая стужа. Вот какие мысли пролетали у него в голове, пока он медленно, но уверенно брел вдоль стены, время от времени вытягивая вперед руку и дотрагиваясь до деревянной планки или перегородки. Наконец он вернулся ко входу, где и стоял довольно долго, не выходя наружу. Он стоял на том месте, где нашли труп. Наконец он наклонился и дотронулся пальцами до земли, прихватив горсть грязной соломы…
